Написать сочинение на языке на тему мой свет ззагадак и цудау́ размер не важен

Віцебск - адзін з абласных цэнтраў Беларусі. Гэта даволі вялікі горад. Тут жыве больш як чатырыста тысяч чалавек. Назва горада паходзіць ад назвы ракі Віцьба, на якой ён быў пабудаваны.
Віцебску больш за тысячу гадоў. Яго гісторыю можна прасачыць у шматлікіх помніках архітэктуры, якія захаваліся са старажытных часоў. Найбольш вядомымі архітэктурнымі славутасцямі Віцебска з'яўляюцца гарадская ратуша, Губернатарскі палац, Дабравешчанская царква, Казанская царква і многія іншыя. У Віцебску велізарная колькасць рэлігійных збудаванняў: як праваслаўных і каталіцкіх, так і іншых канфесій. Напэўна, ні ў адным іншым горадзе нашай краіны няма столькі цэркваў і храмаў.
Віцебск - буйны прамысловы цэнтр. Тут размешчаны такія беларускія вытворцы, як "Віцязь", "Белвест", "Чырвоны Кастрычнік", "Віцьба", шырока вядомыя як на тэрыторыі Беларусі, так і за мяжой.
Вiцебск таксама з'яўляецца культурным цэнтрам. Тут знаходзяцца тэатр імя Якуба Коласа, Беларускі тэатр лялек "Лялька", філармонія. У горадзе рэгулярна праходзіць фестываль "Славянскі базар" - мерапрыемства міжнароднага ўзроўню. Дзякуючы гэтаму фестывалю пра Віцебск ведаюць далёка за межамі нашай краіны. Мяне гэта радуе, таму што Віцебск - цудоўны горад, пра які варта ведаць.

Подробнее - на -

Кожнае імгненне вакол нас адбываецца нешта дзіўнае і незвычайнае, але чым старэй мы становімся, тым складаней ўразіць нас і расчуліць. Калі ты яшчэ зусім дзіця, табе здаецца, што свет вакол поўны цудаў і самая простая дробязь, на прыкладзе прыгожага жука або рознакаляровай вясёлкі, здольная выклікаць у нас цэлую буру захопленых эмоцый. Паступова, з часам гэта праходзіць, мы змяняемся і цуды кудысьці знікаюць. Ці не? Можа быць дастаткова проста азірнуцца вакол, каб зразумець, што дзіўныя рэчы падпільноўваюць на кожным кроку.
Радуйся жыццю, наслаждайся кожнай хвілінай яе - бо задавальнення канчаюцца раней, чым жыццё.

простыя цуды

Свет вялікі і бязмежны, поўны цудаў і загадак. Кожны дзень вынаходзіцца нешта новае, здольнае палегчыць жыццё сучаснага чалавека: кампутары, тэлефоны, бытавая тэхніка. Навука не стаіць на месцы і калі б можна было паказаць самы звычайны мабільны тэлефон з сэнсарным экранам людзям з ХIX стагоддзя, гэта быў бы вялізны фурор і замяшанне, а мы зусім да гэтага прывыклі і не ўспрымаем як нешта дзіўнае.

А калі трэба дабрацца за акіян, бо можна проста купіць білет на самалёт і праз некалькі гадзін Вы ўжо там. Вы ляціце скрозь аблокі, зямля знаходзіцца ў тысячах метраў пад Вамі, а вы проста глядзіце ў акенца, чытаеце кнігу або зусім спіце, не заўважаючы нічога.

Варта проста выйсці на вуліцу і паглядзець пад ногі, напрыклад, той жа мурашнік - цэлы маленькі свет, які жыве па сваіх правілах і мае сваю іерархію, пры гэтым цалкам не падпарадкоўваючыся чалавечым законам. Кожны заняты сваёй справай і мае сваю місію. Істота памерам з пазногаць ведае аб сваім маленькім прызначэнні і строга варта яму. Ці гэта не дзіўна?
Людзі, як крыніцы чарадзейства
Больш уважліва прыгледзьцеся да сваіх знаёмых і блізкім. Вашы бабуля і дзядуля сустрэліся і пазнаёміліся вельмі даўно, пражылі доўгае жыццё і да гэтага часу разам і любяць адзін аднаго - гэта іх асабістая маленькі цуд. Калі б шмат гадоў таму яны не сустрэліся, сярод тысячы іншых людзей, то, магчыма, Вас бы і на свеце не было, але яны сустрэліся і пранеслі сваю любоў скрозь доўгую і не заўсёды лёгкую і бесклапотнае жыццё, вынікам якой атрымаліся Вы.

Любіць - значыць бачыць цуд, нябачнае для іншых.
Усё вельмі проста - цуды прыходзяць толькі да тых, хто верыць у іх і здольны разглядзець у уяўных штодзённымі падзеях.

Наверное ты об этом
Міхась БОЛСУН НЕ ДАЙ САБЕ ПРАВА... Не дай сабе права забыць той куток, Дзе зведаў пяшчоту матулі, Дзе першы зрабіў у жыцці сваім крок I голас твой людзі пачулі. Не дай сабе права забыць карані, З якога атожылак роду І хто бараніў нашы светлыя дні, Любіў, нібы сонца, свабоду. Там сёння красуюць густыя жыты, П’яніць востры водар жывіцы I месяц, і россыпы зор залатых Глядзяцца ў люстэрка крыніцы. Не дай сабе права забыць прыгажосць, Якою Радзіма багата, Дзе ў радасць з душою адкрытаю госць, Дзе думкам і песням крылата. Не дай сабе права пустэльнікам жыць, Мазоль шанаваўся спрадвеку. Уласную годнасць і край беражы, Прызванне цані чалавека!

Дакор

Слон был беден и грустен.

О воле и о жарких джунглях лучше не говорить: он их даже и вспоминать не может, так как родился в зверином концлагере.

Хватает и того, что вот он стоит между облезлых фанерных будок, тесных вонючих клеток, перед толпой людей, торчащих над их праздничным безобразием острым, сгорбленным хребтом и только что не трясущимся от холода. Кожа его, серая, как деревенский, хорошо-таки затасканный шарочек, кое-где аж попротиралась, а в двух местах раздерлась засохшими, неприкрытыми струпьями. Уши свисают обдрипанно, а маленькие глазки смотрят на все грустно - к безнадежности...

Человек был счастлив и немного сентиментален.

По-своему, по-человечески здоровенный, он возвышался над толпой более чем на голову. Серой солдатской ушанкой, молодым румянцем щек, широкими плечами длиннополого, недавно и наконец купленного пальто. В больших руках человека было по теплой детской руке. Забавные, как воженцы, две маленькие дамочки в серых шубках теполи рядом с высозным отцом по мокрому, расковзанному снегу, а время от времени, то на смену, то вместе на руки.

Беда, да и хватит! И вести малышей, и поднимать их было неудобно. Мешал пакет...

Зоопарк приехал в город на гастроли больше недели тому назад. Все это время папа собирался сюда с девочками, на сон рассказывал им всяческие чудеса о том, что будет. И только тут, когда подошли к билетной кассе, он вспомнил, что ничего не взял-ни для Мишки, который за так, конечно, не потанцует, ни для обезьян, что тоже приучен к сладостям.

Что же тут делать?

Зоопарк расположился на пустыре, в эту осень расчищенном от военных руин. Поблизости был только один ларек. А в ларьке не было сейчас даже каких-нибудь суетных, пазлипаных подушечек. Обманутая продавщица посоветовала смешному папе купить у нее сухофруктов. Нашлась газета, мешочек был сделан из целого номера и весь наполнен наголову засушенными, даже, кажется, пыльными грушками и коробочками яблок:

Не вся беда! Мало того, что с пакетом и с детьми ходить неудобно, так еще и угощаться из него никто не хочет.

Самый веселый мишка, что аж морду ущемляет между железными прентами сахара, что топает-танцует за него и заранее и после, те грушки да скрылики только понюхал.

Не захотели их есть и обезьяны. И малыши, что скрэкают да рыщут, бессовестно поблескивая круглыми радугами словно ошпаренных задниц. И та наибольшая, страшная, совсем похожая на черного, волосатого дядю, который вот держится никогда не мытой рукой за прент и что-то все сердито жует да сплевывает, жует да сплевывает, а потом отодвигается в самый уголок и, отвернувшись, ругается шепотом...

Так и дошли они, папа с девочками, до слона. Счастливый отец почувствовал еще большее счастье. Вот он начнет кормить этого здоровила на радость своим»вкусненьким". Словно огромного коня из маленького ведра.

- Папа, а где его ротик?

Отец смеется.

И правда-рот у слона такой, что ни сверху, ни снизу не увидишь.

- Зато, дочка, нос какой!

- Это не нос, это хобот, - поправила, опять же на радость отцу, его вторая, старшая умница.

Веселый человек подставил мешочек слону.

Отец знал, чего не знали дочери, - что слонов нос не только называется хобот. На конце его есть очень хитрый и ловкий отросток-палец. Один, если слон Индийский, а два - если африканский. У этого, африканского, два. Этими пальцами он может, говорят, поковыряться между плитами тротуара и плиты эти развернуть, словно ломиком. А что касается ловкости пальцев, то, наверное, и нитку в иглу затянет.

Ну, а теперь он начнет, на потеху девочкам, брать из газеты по Грушке, по скрилику. Пусть берет, дольше всего, чтобы радость растянулась.

Маленькие слоновьи глаза смотрели на человека не то чтобы только с презрением - у них была еще и снисходительность, и немного надругательства серьезного над сентиментальным, а наиболее то бездонного и несбываемого грусти, страдания, рожденных бес неволей...

Слон протянул хобот, цепнул пальцами за край газетного мешочка и механически-ловким движением бросил его себе под нос - туда, где был его малыш, словно запухший, рот. Даже и челюсти, кажется, не пошевелились поехал пакет, как по конвейеру, в бездонный резервуар невеселого живота.

И не моргнул, не бормотал. Как будто он тебе одолжение сделал избавиться от лишней вещи, от неловкого положения. Стоит, молчит. Якобы не над ним это смеется вся толпа.

...Те девочки в шубках стали тем временем взрослыми. Смотри, что вскоре и им предстоит вести своих "вкусненьких" к запертым в клетки зверям. Тогда, конечно, они снова вспомнят о том далеком послевоенном мешочке с ничтожными сухофруктами. Вспомнят - немного по-другому, чем до сих пор.

Они выросли, а отец соответственно постарел и стал, кажется, менее сентиментален. Может, к внукам, пока что.

Человеку вспоминаются временами маленькие слоновьи глаза...