Как сделать так чтобы брэинли не текстом фоткал просто фотку скинуть вопрос ​

Антон Пафнутьевич Спицын решил переночевать совместно с Дефоржем, так как он страшился, что его ограбят. Все свои средства он переложил в кожаную сумку и носил её на собственной груди под рубахой. Дефорж показался ему храбрым человеком, и Спицын решил, что в присутствии француза ему нечего страшиться вероятных грабителей.

«Странное было его просыпание, — пишет создатель. — Он ощущал через сон, что кто-то тихонько дёргал его за ворот рубашки». Когда он открыл глаза, то увидел француза, который отстёгивал священную сумку. Француз произнес незапятнанным русским языком: «...молчать, либо вы пропали. Я Дубровский».

Митя и Саша во время допроса вели себя по-различному. Саша выдал сестру. Когда он проговорился, Кирила Петрович сообразил, что в дело замешана Марья Кириловна, и стал угрожать Саше, что отдерёт его розгами. Саша ужаснулся и равномерно, слово за слово, сказал о просьбе сестры.

Когда внимание Троекурова обратилось к Мите, то он отвечал, что он «дворовый человек господ Дубровских». Это был очень смелый ответ, так как после решения суда крепостные Дубровского принадлежали Троекурову. На последующий вопрос Троекурова мальчишка отвечал «с огромным равнодушием», что он «малину крал». После чего Митя не произнес больше ни слова. Он принял на себя «вид реального дурачка» и не отвечал на опасности Троекурова.

Троекуров и исправник выпустили Митю, чтоб выследить, куда он побежит: «Он пособит нам изловить самого атамана». Следствием этого было то, что лагерь разбойников был найден, и его штурмовали бойцы.

После того как Дубровский признался Марье Кириловне в любви, она обещала прибегнуть к его помощи в случае необходимости. Но она сама в отчаянии поведала папе, что может прибегнуть к помощи Дубровского. Отец сделал всё вероятное, чтоб этого не случилось. Марья Кириловна не смогла выйти из дома, чтоб предупредить Дубровского, не смогла впору положить кольцо в дупло дуба. Марья Кириловна не смогла сказать впору папе, что не желает идти замуж за Верейского, не смогла в церкви сказать «нет». Она ожидала загадочного романтичного освободителя, ничего не сделав для собственного избавления сама. Когда же Дубровский со своими людьми приостановил карету, она упрекнула его в том, что он не пришёл впору, и произнесла: «Я согласилась, я отдала клятву...»

Она отказалась от его помощи, так как гордость аристократки не дозволила ей признаться, что она в чём-то могла поступить не по собственной воле.