«Что такое хорошо и что такое плохо», анализ стихотворения Маяковского
Наш мир устроен так, что любое понятие воспринимается только в противопоставлении с другим понятием. Так добро может быть до конца осознано лишь в контрасте со злом, черное – с белым. Так уж повелось в литературе, что именно на контрасте построены многие произведения. Поэтому возникли герои-антиподы, т. е. противопоставленные друг другу, появился прием антитезы, в котором для выразительности резко противопоставлены противоположные понятия, мысли или черты характера героев.
Очевидно, что для ребенка уже с малых лет важно знать, что такое хорошо и что такое плохо. Владимир Маяковский не был детским писателем, он был, скорее, глашатаем революции и новой республики. Но ближе к концу жизни написал несколько стихотворений для детей, самыми известными из которых стали «Кем быть?» и «Что такое хорошо и что такое плохо?». Об анализе второго из них и пойдет речь далее.
Видимо, чтобы вызвать доверие у юного читателя, автор препоручает рассказ о правилах поведения некоему отцу-рассказчику, к которому и пришел «крошка-сын». Прием довольно хорошо известный: еще Михаил Лермонтов в стихотворении «Бородино» рассказ о событиях Отечественной войны 1812 года вложил в уста старого солдата, ведь автор, как известно, родился через два года после войны, а значит, не мог сам достоверно поведать читателю о таком сражении.
Далее все стихотворение строится по принципу «это хорошо, а это плохо» - по сути, раскрываются нравственные представления о добре и зле. Удивительно, что слова «хорошо» или «плохо» используются поочередно в каждом четверостишии, но это не вызывает ощущения однообразного повтора. Кроме того, необходимо отметить, что мораль – это все-таки нечто отвлеченное, что взрослому-то не до конца ясно, а уж ребенку подавно. Поэтому перед автором стояла задача раскрыть эту самую мораль с конкретных образов, близких к имеющемуся у детей жизненному опыту.
Уже начало стихотворения с аллитерации, т. е. подбора взрывных согласных «г» и «р» имитирует начинающуюся грозу – время, не подходящее для прогулок. А дальше рассказик-отец, приводя в пример сначала хорошего, а потом плохого мальчика, на их противопоставлении ясно дает понять, кто их них поступает правильно, а кто нет.
Понятное дело, что если «сын чернее ночи» или «в грязь залез и рад», то это очень плохо, ведь чистоплотность – это залог будущего здоровья ребенка. А если «мальчик любит мыло и зубной порошок», а «также чистит валенки и моет сам калоши», то «он хотя и маленький, но вполне хороший». Осуждается, конечно, и бездельник, который «порвал подряд книжицу и мячик». А вот
Если мальчик любит труд,
Тычет в книжку пальчик,
Про такого пишут тут:
Он хороший мальчик.
А еще хороший мальчик не должен быть «дрянным мальчишкой», который бьет слабого, или трусом», заохавшим по пустяковому поводу. Нет, по мысли автора, мальчик, «хоть и сам с вершок», должен быть храбрым, ведь в жизни это пригодится.
Интересно, что во всех стихах Владимира Маяковского есть приметы советского времени. Безусловно, самой яркой стал «серпастый и молоткастый» советский паспорт. Но вместе с советским канул в Лету и советский паспорт, и «коммунистическое далеко», и много всего такого, что создавало славу нашему государству, ставшему первым «лагерем социализма в отдельно взятой стране». Стихотворение «Что такое хорошо и что такое плохо?» лишь вскользь упоминает октябрят, которые и называют отрицательного героя «плоховатым мальчиком».
Наверное, трудно объяснить современному ребенку, кто такие были октябрята. Зато с этого стихотворения очень объяснить любому карапузу, как нужно и как не нужно поступать в разных жизненных ситуациях. Ведь недаром в конце произведения «мальчик радостный пошел», и решила кроха:
"Буду
делать хорошо
и не буду
- плохо".
Поделитесь своими знаниями, ответьте на вопрос:
Абай жолы" романдағы абай бейнесі бойынша эссе керек еді
ответ:В древности сначала все население завоёванной страны обращалось в рабство, потом одни только военнопленные; они могли получить свободу, уплатив выкуп; страна разорялась, если не выкупала себя данью; все имущество населения, с переходом его в руки противника, становилось, на правах добычи, собственностью последнего.
Тем не менее уже в древности предпринимались попытки регламентировать право войны. Законы Ману содержали подробные постановления, дающие известную охрану как личности, так и имуществу мирных жителей-землепашцев, и устанавливающие между самими сражающимися (из касты воинов) некоторые правила войны: не дозволялось умерщвление раненых, молящих о пощаде и лишённых возможности защищаться, употребление зазубренных или отравленных стрел и т. п.; неприятелю, занявшему страну, предписывалось сохранение местного правового порядка.
В Средние Века католическая церковь запрещала употребление метательных снарядов, отравленного оружия; благодаря ей, в войнах между христианскими народами прекратилась практика обращения пленных в рабство: пленные освобождались за выкуп, иногда на честное слово до представления выкупа; выкупная сумма определена была обычаем в размере годового дохода пленника.
В установлении этой практики видную роль играло рыцарство, выработавшее правила добропорядочной войны (bonne guerre), основанных на понятии о рыцарской чести. Война не начиналась без объявления; обыкновенно противнику вручались размирные грамоты (litterae diffidationis, lettres de deffyance) и давался трехдневный срок для представления удовлетворения. Личность герольда была неприкосновенной; капитуляции и другие договоры строго соблюдались; столкновения нередко кончались, вместо войны, поединками. Со второй половины Средних веков устанавливается обычай, по которому недвижимая собственность, поскольку она уцелела от разорения, остаётся за прежним владельцем; право добычи ограничено движимым имуществом неприятеля.
Влияние рыцарства на смягчение методов ведения войны не следует, однако, преувеличивать. Правила рыцарской войны применялись лишь в отношениях рыцарей между собой. К войску из крестьян и не «благородным» горожанам, пытавшимся защищать свои города, рыцари относились с презрением и крайней жестокостью. Христианское право войны применялось лишь в отношениях между христианскими народами; в войнах с язычниками и мусульманами, а равно и с христианскими еретиками, произвол не был ограничен никакими правовыми нормами.
Что касается мусульманского права войны, то подробную юридическую разработку оно получило в арабской литературе XII—XIII вв. Наибольшей известностью пользовалось руководство «Викая» (Vikayâh), составленное в Испании около 1280 г. (автор — Borhan-el-Sherîah-Mahmûd-el-Mahbûb) по образцу более раннему (XII в.) — «Хидая» (Hidâyah), в котором 10 глав посвящено правилам войны с неверными, включая и устройство завоеванных стран. Согласно этим нормам, война объявляется в форме требования принять ислам или платить в пользу правоверных поголовную дань. Герольды на войне пользуются неприкосновенностью, заключённые с неверными договоры не нарушаются; вероломство, отравление колодцев, отрезание носа и ушей запрещаются; военнопленные подлежат убийству или обращаются в рабство (но могут быть выкуплены), но победитель обязан щадить женщин, детей, стариков и калек; захваченная военная добыча распределяется предводителем; грабёж со стороны отдельных воинов не допускается.
В течение XVII—XVIII веков в Европе создаются правила цивилизованной войны, отступление от которых требует всякий раз оправдания особыми соображениями военной необходимости (raison de guerre). По ним имущество продолжает ещё рассматриваться как законная добыча победителя, но обоюдный интерес заставляет входить иногда в сделку, по которой неприятель отказывается от принадлежащего ему права добычи, получая от населения определённый денежный выкуп (контрибуция). Выкуп по-прежнему продолжает применяться и к военнопленным, но рядом с ним все более и более входит в употребление обычай размена по рангу и числу, с доплатой за непокрытый излишек. Соглашениями, заключёнными во время войны, смягчается участь больных и раненых; точнее определяются права нейтральных стран в морской войне («вооружённые нейтралитеты»). С конца XVIII в. входят в обычай реквизиции.
В XIX веке проявилось стремление заменить шаткие и неясные нормы обычного права войны точными правилами, зафиксированными в международных договорах между руководящими державами. Парижской декларацией 1856 г. были определены отношения воюющих и нейтральных держав в морской войне; Женевской конвенцией 1864 г. была определена участь больных и раненых воинов во время сухопутной войны; Санкт-Петербургской конвенцией 1868 г. было запрещено употребление разрывных пуль.
Объяснение: