В треугольнике ABC угол В тупой. На продолжении стороны АВ за точку А обозначили произвольную точку D. Доведитъ, что CD> AC

Пусть дано ΔАВС, ∟B тупой, т. D докажем, что CD> АС.
Рассмотрим ΔАВС.
Поскольку ∟B - тупой, то ∟A i ∟C - острые.
∟DAC i ∟A - смежные. Если ∟A - острый, то ∟DAC - тупой.
Рассмотрим ΔDAC - тупоугольный (ΔDAC - тупой), тогда ΔD i ΔDCA - острые.
Сторона DC лежит напротив тупого угла DAC, а сторона АС лежит
напротив острого угла D.
Итак, в большей та сторона, которая лежит напротив большого угла: CD> AC.

градация идёт так: сначала мы видим Манилова, думаем, мол, какой он плохой, весь такой славный и ленивый, фу, кто может быть хуже. Потом мы встречаем на страницах произведения Коробочку. Думаем, что все-таки есть кто-то хуже Манилова. И это Коробочка. Она - тот еще скопидом, ла вообще дубина, блин. Вот она - самое дно. Читаем дальше. Всё. Дно пробито. Ноздрёв еще хлеще Коробочки. Гадкий, лживый, безхозяйственный... Но тут появляется Ноздрёв. Теперь всё. Хуже всех он. Неотесанный медведь. Тупой и вообще глубина, как Коробочка, да даже дубиннее. Все, думаешь, градация закончилась? А вот нет. Приз за самое донное дно получает господин Плюшкин. Неимоверно жадный, скупой, мелочный, да еще с мёртвой душой.

Таким образом, в ходе наблюдения за разъезжанием Чичикова по помешикам, мы видим прямую градацию по степени омертвления души

До этого книги раскладывались на полках плашмя, по одной, демонстрируя роскошные, как правило, переплеты, свидетельствовавшие о богатстве хозяина, который мог позволить себе иметь в собственности Книгу. Каждый старался сделать переплет соответственно своим финансовым возможностям и эстетическим соображениям. Стоило это немалых денег. Но зато каков эффект!

Потом книг стало больше, они уже теснились на полках, и пышность оформления стала уступать место практичности. Кроме того, необходимость ориентироваться в книжных залежах стала острой. Как можно быстро отыскать книгу, если она элементарно не подписана? А ведь тонкие книги до этого времени даже не подписывали. Но время внесло свои коррективы.

Парижский мастер по фамилии Эв сделал маленький шаг — написал на корешке книги ее название и имя автора — и книжные полки приобрели практически современный вид.

Книговед В. С. Люблинский заметил: «Это вовсе не такая мелочь, как может показаться… Только с этого времени книга приобретает тот вид, который затем суждено сохранить до наших дней: она ставится на полку, тогда, как в прежних массивных переплетах, в толстой коже, натянутой на дубовую доску, иногда с застежками, она не расставлялась, а раскладывалась на стойках».

Все гениальное Объяснение: