Хозяйственное пользование реки амазонка и реки нил. зарание )

Водные ресурсы, питьевые источники. ёмкости для стирки, электростанции.

Амазонка: 1. Транспортное использование 
Главное русло Амазонка судоходно на протяжении 4300 км (до ущелья Понго-де-Мансериче) . До г. Манауса (1690 км от устья) поднимаются большие океанские суда. Главные порты в бассейне Амазонка - Белен (Пара) , Сантарен, Обидус, Манаус, Икитос. 

2. Использование в энергетике. 
Амазонка обладает огромным энергетическим потенциалом (около 280 млн. квт, оценка) , однако гидроэнергетическое использование реки ничтожно. 
ГЭС будут строить на притоках Амазонки 

3. Бытовое использование местным населением + рыболовство и охота 

4. Туризм
Нил: Водные ресурсы Нила с древних времён используются для орошения и естественного удобрения полей, рыболовства, водоснабжения и судоходства. Особенно важна река для Египта, где в прибрежной полосе шириной 10—15 км проживает около 97 % населения страны. Создание Асуанского гидрокомплекса многолетнему регулированию стока Нила, ликвидировало угрозу катастрофических наводнений (ранее во время половодья уровень воды в реке у Каира поднимался до 8 м) и позволило увеличить общую площадь орошаемых земель. 
На Ниле стоят крупные города Хартум, Асуан, Луксор (Фивы) , городская агломерация Каир-Гиза; в дельте — Александрия. Река Нил к северу от Асуана представляет собой популярный туристический маршрут. 
Нил (iteru на древнеегипетском языке) представлял собой источник жизни для древнеегипетской цивилизации уже с каменного века. Именно в его долине расположены все города Египта и до сих пор проживает практически всё его население. Следует признать, однако, что строительство Высотной Асуанской плотины и ГЭС, завершённое в 1970, положив конец весенним наводнениям, одновременно лишило сельское хозяйство Египта важнейшего природного удобрения — ила.

Благодаря высокому производственному потенциалу и экспортной ориентации хозяйства (нефть и газ) основные экономические показатели Западной Сибири благоприятнее, чем у ряда других районов и значительно лучше среднероссийских (табл. 22.1). По уровню экономического и социального развития Западно-Сибирский район находится в числе ведущих. Валовой региональный продукт на душу населения в 1,6 раза и душевые доходы населения на 10—15% выше средних в России. По первому показателю район лидирует, по второму — входит в группу районов вышесреднего уровня.

При сильной деформации структуры производства, резком уменьшении значения обрабатывающих отраслей и возрастании добывающих с экспортным уклоном кризисный спад промышленного производства (индекс 1998 г. к 1990 г. — 50%) оказался меньше среднероссийского (индекс 46%). Здесь повышенное количество потенциальных индустриально-опорных, развивающихся регионов, в том числе 3 - высокотехнологичных (Новосибирская, Омская и Томская области). Сильно депрессивным оказался только Алтайский край, слаборазвитой — Республика Алтай. Однако ситуация относительно благоприятна лишь в целом по макрорегиону.

Социальная обстановка в Западно-Сибирском районе, как и экономическая, резко дифференцируется между югом и севером. «Раскол» произошел в годы перестройки и реформ. Бедственное положение в южных регионах, где сосредоточено 4/5 населения, сложилось в результате острого кризиса и серьезных рыночных испытаний для отраслей ВПК, машиностроения, угольной промышленности и научной сферы. В северной части макрорегиона решающим фактором относительного благополучия явилось интенсивное присвоение горной ренты при усиленной эксплуатации ценных, но «бесплатных», даров природы — нефти и газа. Отсюда резкие различия экономических и социальных показателей двух зон.

30 лет назад многие европейцы видели в мультикультурализме — идее общества, основанного на открытости и многообразии — решение социальных проблем Европы. Сейчас они все чаще считают его главной причиной проблем. Это заставило ряд влиятельных политиков — в частности британского премьер-министра Дэвида Кэмерона и канцлера Германии Ангелу Меркель — публично критиковать мультикультурализм и объявлять его опасной тенденцией. По всей Европе усиливаются ультраправые партии и политические популисты — от нидерландской Партии свободы до французского Национального фронта. В некоторых местах дело доходит до омерзительных актов насилия — таких, как бойня, которую Андерс Беринг Брейвик (Anders Behring Breivik) устроил на норвежском острове Утейя в 2011 году.

Почему так вышло? По мнению критиков мультикультурализма, дело в том, что Европа расширила иммиграцию, не требуя при этом интеграции. Они убеждены, что это подорвало сплоченность и взаимное доверие в обществе и нанесло удар по национальным идентичностям. Напротив, сторонники мультикультурализма, уверены, что проблема не в этническом многообразии, а в расизме.

Однако в действительности ситуация намного сложнее, чем кажется обеим сторонам, и это заставляет их регулярно скатываться к софистике. За спором о мультикультурализме скрываются другие социальные и политические вопросы — о национальной идентичности, о разочаровании в политике, об упадке рабочего класса. Более того, разные страны избрали разные подходы. Британия стремилась встроить этнические общины в свою политическую систему. Германия подталкивала иммигрантов жить отдельно и старалась не выдавать им гражданство. Франция предпочла мультикультурализму политику ассимиляции. Результаты тоже оказались разными: в Британии дело кончилось волнениями и насилием, в Германии турецкие сообщества замкнулись в себе, а во Франции отношения между властями и общинами выходцев из Северной Африки стали крайне напряженными. Впрочем, во всех этих итогах есть и нечто общее: везде мы видим раскол в обществе, отчуждение в среде меньшинств и недовольство граждан.

Мультикультурализм как политический инструмент — это не только реакция на этническое многообразие, но и это многообразие обуздать. Это порождает определенный парадокс. Мультикультурализм принимает как данность, что в обществах присутствует многообразие, но при этом неявным образом подразумевает, что оно заканчивается на границе каждого из меньшинств. Структурируя различия, он делит население на этнические и культурные сообщества — скажем, заталкивая их в рамки единой и однородной мусульманской общины, — и определяет в соответствии с этим права и потребности каждого отдельного человека. Другими словами, такая политика создавать тот самый раскол, который она должна преодолевать.