Из каких социальных слоев состояло кыргызское население

Историческая информация о численности разноэтнического населения Ферганской долины в период Кокандского ханства очень скудна. Воспользуемся сведениями востоковеда А. Куна. По оценкам автора, опиравшегося на устную информацию кокандских чиновников, в 1870-е годы в Ферганской долине проживало 132 тыс. семей оседлого и 60 тыс. семей кочевого народа. Это дает 960 тыс. человек. Если учесть, что кочевники в 1870-е годы в основном состояли из кыргызов и немногочисленных кыпчаков, то можно примерно определить количество кыргызского населения юга Кыргызстана как 350-400 тыс. человек и столько же на севере.

О точной численности коренного населения Кыргызстана в колониальный период трудно вести речь, но все же приблизительные оценки можно дать. По подсчетам историков, основанным на разрозненных источниках, всего кыргызов было более 800 тыс. человек.

Этнический состав кыргызского населения в колониальный период существенно изменился в ходе переселенческого процесса (русских, украинцев и немцев с территории России, дунганов и уйгуров из Кашгарского оазиса). Первое русское поселение здесь было образовано в 1866 году около укрепления Токмак выходцами из сибирских губерний и европейской части России. А в 1867 году близ города Пишпек (Бишкек) возникло село Лебединовское, в котором обосновалось 40 человек. Переселенческое движение развивалось постепенно. В 70-е годы XIX века уже возник ряд сел вдоль военно-торговых дорог: из Таласской долины по Чуйскому тракту до Иссык-Кульской котловины. Устройство русских селений проводилось по строгому плану. С 80-х годов XIX века переселенческое движение получило более широкий характер. В начале 90-х годов XIX века в связи с постигшими европейскую часть России неурожаем и голодом в Туркестан хлынула небывалая волна переселенцев-самовольцев, после чего началось переселенческое освоение юга Кыргызстана. В 1893 году в Ошском уезде было образовано с. Покровское (современный Куршаб Узгенского района), состоявшее из 20 семей. В 1897 году основаны три поселка. В 1899 году возникло с. Благовещенское, которое положило начало колонизации Кугартской долины.

Уже в XV веке необходимость государственного единства становится настолько очевидной, что «государственный интерес» начинает рассматриваться как высшее мерило в политике. Этот «государственный интерес» в конечном счете есть интерес господствующего класса в целом. Но он возводится на уровень «общего блага», которое должно осуществляться государством в случае надобности даже путем насилия.

Ради осуществления «общего блага» хороши все средства. Религия перестает играть заметную роль в политике. Политика перестает связываться с моралью. в новейшее время, не говоря уже о более ранних авторах, сила изображалась как основа права; благодаря этому теоретическое рассмотрение политики освободилось от морали...»

Раньше других и наиболее последовательно эти новые взгляды на государство и политику были выражены у Макиавелли.

«Государю, — заключает Макиавелли, — необходимо обладать духом настолько гибким, чтобы принимать направление, указываемое веяниями и превратностями судьбы, и, не уклоняться от пути добра, если это возможно, но уметь вступать и на путь зла, если это необходимо».

О политическом реализме Макиавелли, выросшем из потребностей эпохи, свидетельствует то, что его идеи разделялись крупнейшими политическими деятелями и дипломатами позднего средневековья и нового времени.

В Вавилонии процветало рабство. Рабов покупали и продавали как домашний скот и другое имущество. Наказывали рабов, отрезая им уши. Трудиться рабы могли, а вот побег с отрезанными ушами был уже невозможен. Окружающие знали, что это строптивый раб.
Свободный вавилонянин попадал в рабство из – за бедности. Кормить семью было нечем, бедняк брал в долг, а отдать не мог. Тогда кредитор мог потребовать: «Отдавай сына, дочь или свою жену. Они будут работать у меня в доме как рабы». Но отрабатывать долги свободный должен был лишь три года. Потом его отпускали на свободу. Если долги отрабатывал сын должника, то продать или убить его кредитор не мог. Иначе в наказание у него самого убивали сына.