1) .эссе. зачем гитлеру понадобился пакт о ненападении, стало очевидным уже через неделю после его подписания. а на что рассчитывал и. в. сталин, завершая парад советско-германских соглашений договором о дружбе и границах (28сентября 1939 г.) ? попробуйте воспроизвести его рассуждения и найти в них уязвимые места.

Главным выигрышем от пакта о ненападении и. в. сталин считал стратегическую паузу, полученную . с его точки зрения, отход москвы от активной европейской политики придавал мировой войне чисто империалистический характер. классовые противники советского государства взаимно истощали свои силы, а само оно получило возможность передвинуть на запад собственные границы (в соответствии с секретным соглашением с германией о сферах влияния) и выигрывало время для укрепления военно- потенциала. кроме того, с заключением пакта появлялась возможность воздействовать через берлин на беспокойного восточного соседа. за последние годы агрессивная политика японии уже к двум крупным военным конфликтам с (на озере хасан в 1938 г. и на реке халкин-гол в 1939 г.) и грозила новыми, еще более масштабными столкновениями.

Первые поселения восточных славян возникли на берегах рек и озер, соответственно тому, как шло их расселение. вначале славяне жили в землянках, затем стали строить дома – в этих деревянных жилищах посередине сооружались очаги, дым уходил через отверстие в крыше или стене. у каждого дома обязательно имелись хозяйственные постройки, они делались плетневые, саманные или из подобных материалов и ставились на дворе либо свободно, разбросано, либо по периметру четырехугольного двора, образуя внутри открытое пространство. в славянских поселках дворов было немного: от двух до пяти. они обносились земляными валами для защиты от врагов. как уже упоминалось ранее, основным занятием славян конечно же было земледелие. археологические находки позволяют утверждать, что они выращивали рожь, пшеницу, ячмень, просо, репу, капусту, свеклу и т.д. из технических культур славяне разводили лен и коноплю. системы земледелия вначале сильно отличались у славян, живших на севере и на юге. там, где росли густые леса, преобладала подсечно-огневая система. сначала деревья , и целый год постепенно засыхали. на следующий год высохшие деревья сжигались, и в золу сеяли зерно. иногда землю предварительно распахивали, но чаще всего не делали и этого. хорошие урожаи такие участки давали только в течение трех-четырех лет. затем участок забрасывали и новый. именно с такой крайне неудобной системой, требующей огромного количества земли, и была связана малонаселенность первых славянских поселений. основными же орудиями труда на севере были топор-мотыга, заступ, борона-суковатка.

сравнивая в «письмах путешественника» петра великого и людовика xiv, карамзин, хотя и отзывается о короле-солнце с должным пиететом, , отдает, предпочтение монарху по-видимому, этот текст стал первым прямым сопоставлением двух государей, проведенным автором; сравнение это было тем более неожиданным, что в политическом отношении французская монархия на первый взгляд ни в малейшей степени не служила образцом ни петру первому, ни его преемникам. тем не менее кажется, что здесь, как и во многих других случаях, карамзин обнажил скрытый топос xviii века и придал законченную, ясную форму сопоставлению, которое прежде приходилось прочитывать между строк.

нет сомнения, что аристократов интересовала фигура короля-солнца. интерес их не был случайным и объяснялся как культурными, так и политическими причинами.что касается культуры, то в xviii столетии двор и знать, приобщаясь к европейской цивилизации, обращали к чужим краям взгляд заинтересованный; европа виделась людям хранилищем, откуда они намеревались, ни в чем себя не стесняя, черпать предметы, идеи и образцы, считая, что новую культуру они строят на пустом месте или вступая в противоборство с собственными традициями; с тем же ощущением во второй половине xviii века они начали создавать и свою национальную культуру.

повлияла на и политика французов, насаждавших небывалый культ людовика xiv не только во франции, но с конца xvii века и за ее пределами. во франции короля-солнца прославляли специальные институции, а прибывшие в нее европейцы получали самые точные указания насчет того, как и за что следует его воспевать; для путешественников учредили целую систему напоминаний о памятниках, учреждениях и свершениях царствования людовика xiv. впрочем, приобщиться к культу короля можно было и через печатную продукцию (книги и гравюры), которая стала поступать в россию с начала xviii века. примером ее – показательным, поскольку путеводитель, о котором пойдет речь, был хорошо известен путешественникам – являлась книга франсуа-савиньена д'алькье «услады франции», вышедшая впервые в 1670 году и неоднократно переиздававшаяся. д'алькье начинает с восхваления франции как «истинной королевы и законной государыни всего мира, ибо таковой является она для европы», а затем переходит к описанию двора и приглашает читателей полюбоваться французским монархом: «взгляните на сего непобедимого государя посреди двора его […] или же когда принимает он послов чужестранных…». французский король – «солнце мира и царь царей земных»  1*  . с четкостью, присущей хорошо структурированным культурным моделям, д'алькье отождествляет европу и весь мир с францией, францию с великим веком, а великий век – с людовиком xiv, замещая его космическим символом солнца.

позиция французов была откровенна и однозначна,тогда как восприятие ее в россии – мы постараемся проследить этого топоса – было гораздо более сложным и двусмысленным.

в царствование людовика xiv посольства прибывали во францию трижды: в 1668, 1681 и 1687 годах. хотя жизнь французского двора или, например, версальские фонтаны произвели, по-видимому, впечатление на участников двух первых посольств (третье окончилось полным крахом), донесения этих дипломатов («статейные списки») не содержали никаких личных оценок, несмотря на то, что в россии ничего не знали о жизни франции. о самом короле людовике xiv донесения упоминали лишь в сугубо официальном, церемониальном плане: дипломатический этикет и, в еще большей степени, отношение людей к монархии запрещали, по-видимому (хотя запрет этот оставался неписаным), любые описания личности государя и тем более свободные суждения на его счет.