Якого козака було ув’язнено в Петропавлівському казематі?

Вхожу в Акрополь через главный вход Пропилеи. Это колоннада с величественными воротами из мрамора, оформляющая вход.

Я вижу самое величественное, самое мощное здание в Акрополе – это Парфенон. Именно там находится 12-ти метровая статуя богини Афины. Она сделана из дерева, покрыта пластинками из золота и слоновой кости. Я очень хочу на нее посмотреть, но сначала зайду в храм Ники Бескрылой. Этот маленький храм находится возле самого входа. Ника – богиня победы, ее принято изображать с крыльями. Но афиняне не захотели, чтобы она от них улетела, поэтому изобразили ее без крыльев.

Вдали я вижу 9-тиметровую статую Афины воительницы с копьем. Подойдя к ней ближе, я уже вижу вход в главный храм Парфенон, куда больше всего стремлюсь попасть.

Еще я вижу Эрехтейон –это храм сразу троих: Афины, Посейдона и Эрихтея (афинского царя).

Теперь я все внимательно осмотрю, запишу, сфотографирую.

Статуя Афины Воительницы с копьем на вершине Акрополя, кроме размеров, замечательна тем, что наконечник ее копья виден с кораблей, заходивших в гавань Пирея.

Колонны поддерживающие здания поражают своей мощью. В Эрехтейоне вместо колонн шесть скульптур прелестных девушек поддерживают крышу пристройки храма. Их называют –Портик дочерей.

Да, столько интересного. Акрополь, действительно, поражает. Этот священный холм в центре города поистине является для древних греков сакральным, божественным местом, видимых и невидимых миров, где настоящее и будущее сливаются в одно вечное существование. Я просто в восторге!

Обычно первым упоминанием славян в письменных источниках считается текст 'Естественной истории Гая Плиния Секунда Старшего (24-79 гг.) . В нем говорится о некоем племени венедов, обитающем рядом с сарматами, скирами и хиррами:

'Некоторые передают, что она [Эрингия - мифический остров или полуостров, который комментаторы отождествляют с Висло-Одерским междуречьем] населена вплоть до реки Висулы сарматами, венедами, скирами и хиррами, что залив называется Килипен и остров в его устье Латрис, затем другой залив, Ланг, пограничный кимбрам'.

Впервые мысль о том, что в данном случае речь идет о славянах, высказал В. Суровецкий (1824). Сопоставив данные Плиния со сведениями Иордана (который, как мы убедимся чуть позже, прямо относит венедов к славянам) и названиями славян в финских и германских языках, он посчитал венедов Плиния древнейшим упоминанием именно славян. Никакой аргументации, кроме фонетической близости этнонимов, В. Суровецкий не предложил. Тем не менее, его точку зрения приняли столь авторитетные ученые, как П. Шафарик и Л. Нидерле, и вскоре она стала (без достаточных оснований, как случается довольно часто) весьма популярной в кругах славистов. Предлагались даже славянские этимологии этого этнонима. Чуть ли не единственным усомнившимся в тождестве венедов Плиния и древнейших славян был А. А. Шахматов. Видимо, он был прав.