Анализ текста родная мова максим танк

Злегендаў i казак былых пакаленняў, з калосся цяжкога жытоў i пшанiц, з сузор'яў i сонечных цёплых праменняў, з грымучага ззяння бурлiвых крынiц. з птушынага шчэбету, шуму дубровы, i з гора, i з радасцi, i з усяго таго, што лягло назаўсёды ў аснову святынi народа, бяссмерця яго, – ты выткана, дзiўная родная мова. няма на зямлi таго шчасця i гора, якога б ты нам перадаць не магла. няма такiх нетраў, глыбокага мора i гор, праз якiя б ты не правяла мяне на радзiму, туды, дзе сягоння стаiць акрываўлены вораг з пятлёй над спаленай хатай, над родным загонам, над будучыняй і песняй маёй – над тым, што было i што век будзе вольным. народ пранясе цябе, родная мова, святлом незгасальным у сэрцы сваiм праз цемру і годы змаганняў суровых. калi ж ападзе і развеецца дым i нiвы васкросшыя закаласяцца, – iзноў прашумiш ты вясновым дажджом, iзноў зазвiнiш ты у кожнай у хаце, дасi iх сарэбраны гром i вусны расквецiш усмешкай дзiцяцi. → 

Рассказ толстого кавказский пленник заставил меня задуматься над проблемой..., что существуют на свете плохие и хорошие люди, независимо от их национальности. В рассказе представлены два русских офицера, два совершенно разных по характеру человека и соответственно ведущих себя по-разному в критической ситуации. Жилин честный, мужественный, волевой и прямой человек. Костылин же труслив, малодушен, нерешителен и ненадёжен как товарищ. В плену Жилин надеется на и думает бежать. Он не сидит сложив руки и роет подкоп для побега, Костылин же смирился со своим пленом и пал духом. По моему мнению, это рассказ заставляет задуматься над тем, что в любой трудной и казалось бы безвыходной ситуации никогда не надо падать духом и сдаваться на милость победителю. Надо быть мужественным, честным, добрым и смелым человеком таким как Жилин

Творчество Владимира Галактионовича Короленко (см. его краткую биографию) очень типично для того, что в 1880-е и 1890-е годы считалось «художественным». Оно полно эмоциональной поэтичности и «тургеневских» картин природы. Лирический элемент сегодня представляется несколько устарелым и неинтересным, и мы в большинстве, вероятно, предпочтём его последнюю книгу, в которой он почти полностью освободился от «поэтичности». Но именно эта поэтичность пришлась по вкусу русской читающей публике его эпохи, которая оживила культ Тургенева. Хотя всем было известно, что Короленко радикал и революционер, все партии приняли его с равным восторгом. Независимый от партийной принадлежности прием, оказываемый писателям в 80-е гг., был знаком времени. Гаршин и Короленко были признаны классиками (меньшими, но классиками!) раньше, чем получил хотя бы отдаленное признание Лесков (который гораздо крупнее их, но родился в менее удачное время).