Почему павел петрович кирсанов вызвал базарова на дуэль, а после настаивал на женитьбе брата и фенечки

На следующий день Аркадий и Базаров поехали к Одинцовой. Пока они поднимались по лестнице, Базаров ядовито шутил в ее адрес. Но когда он увидел ее, то внутренне сконфузился: «Вот тебе раз! бабы испугался!» Анна Сергеевна усадила их напротив себя и стала с вниманием смотреть на Базарова, который слишком развязно уселся в кресле.

Отец Одинцовой был карточным игроком и аферистом. В итоге он все проиграл и был вынужден поселиться в деревне и вскоре умер, оставив свое небольшое имение двум дочерям — Анне и Кате. Их мать умерла уже давно.
После смерти отца Анне жилось очень тяжело, она не знала, как управлять имением и как жить в бедности. Но она не растерялась, а выписала к себе сестру своей матери, злую и чванливую старуху-княжну. Анна уже готова была увянуть в глуши, но тут ее увидел Одинцов, богатый человек лет сорока шести. Он предложил ей выйти за него замуж, и Анна согласилась. Они

прожили шесть лет, потом Одинцов умер, оставив все свое состояние молодой жене. Анна Сергеевна вместе с сестрой ездила в Германию, но скоро заскучала там и вернулась в свое имение Никольское. Она почти не появлялась в обществе, где ее не любили и рассказывали всякие сплетни. Но она не обращала на них никакого внимания.

Аркадий удивлялся поведению своего друга. Обычно Базаров был неразговорчив, но на этот раз старался занять Анну Сергеевну разговором. По ее лицу не было заметно, произвело ли это на нее впечатление. Сначала ей не понравилось ломание Базарова, но она поняла, что он чувствует смущение, и это ей польстило.

Аркадий думал, что Евгений начнет рассказывать о своих воззрениях, но вместо этого он рассуждал о медицине, гомеопатии, ботанике. Оказалось, что Анна Сергеевна читала об этом книги и неплохо разбиралась в предмете. С Аркадием же она обращалась, как с младшим братом. Под конец беседы она пригласила друзей посетить ее село. Они согласились. После того как друзья вышли от Одинцовой, Базаров опять заговорил о ней в своем прежнем тоне. Они договорились поехать в Никольское послезавтра.

Сказка начинается с того, что одна из волшебниц королевства была старая и злая, и царь не пригласил ее на пир, по поводу рождения дочери. Это волшебница обиделась на царя за то, что он не позвал ее, и заколдовала маленькую принцессу. Суть колдовства заключалась в том, что по достижению совершеннолетия молодая принцесса уколовшись веретеном, должна была умереть. Когда проклятье сбылось, и принцесса уколола палец, то все царство уснуло. Через триста лет пришел принц, который преодолел заколдованный лес и поцеловал спящую принцессу, и все проснулись и зажили счастливо.

Моё село

То ль радостью, то ль грустью обожгло,

Но защемило сердце, защемило,

Когда в степи явилось мне село

Среди весны, задумчивой и милой.

Над тишиной забытою звеня,

Дрожала розовеющая просинь,

Здесь отцвело, отпело столько вёсен!

Безрадостного я не припомню дня.

И сколько встреч здесь было и разлук –

Всё суета, всё жажда быть счастливым.

А маленькая речка Тугулук

По-прежнему течёт неторопливо.

Земля отцов – не просто так, слова,

Что говорят порой в высоком «штиле»…

Две колеи, заметные едва,

Как два крыла, меня вдруг подхватили!

Еще с полей тянуло холодком,

Туман росу просыпал ледяную,

А мне бежать хотелось босиком

В распахнутую улицу родную!

Ключёвка

Где первая любовь моя когда-то 

Сложилась тихой песней, как могла,

Данным-давно заброшенная хата

Слепым окном глядит из-за угла;

И козырёк крылечка покосился,

И на сторону крышу повело –

Как будто в травах раненая птица

Волочит ослабевшее крыло…

Всё дорого мне здесь. Любая малость.

Всех лет сгоревшее жнивьё,

Ведь юность здесь моя недосмеялась

И, может, недоплакала своё.

В глуши таёжной и на горных гребнях,

На берегах и Камы, и Днепра

Во мне не гасла, а с годами крепла

Та песня, недопетая вчера…

И вот иду по улице пустынной,

Где ветры одичавшие одни,

Где, кажется, земля печально стынет,

Забытая ушедшими людьми.

И разве только в хате милой дело,

Что мне под знойным солнцем не тепло?

Чужой лишь не поймёт, как опустело,

И прежде невеликое село.

И прежде жизнь текла – всё больше будни,

Но все свой воз тянули, коль впряглись,

И жили здесь людей не хуже люди,

И радовались жизни, как могли.

Неужто же однажды ночью вьюжной

В окне не вспыхнет ни в едином свет?

Неужто было ненужным?

Выходит, что и будущего нет?..

Нет, не по мне конец такой печальный!

Я заклинаю, боли не тая:

ты не кончайся,

О сказка родниковая моя!

Мы – русские

О нет, не вызывающе красива,

ну, а взгляни – и глаз не оторвёшь,

моя голубоглазая Россия

с причёской цветом в спеющую рожь;

под грустную мелодию баяна,

ведущая берёзок хоровод,

она в весенних сумерках медвяных,

как в озере лебёдушка, плывёт.

Плывёт в вечернем платье тёмно-синем,

над бровью – шаловливый завиток…

А в ту войну ты сколько износила

солдатских гимнастёрок и сапог?

А сколько тех траншей, плацдармов было

и сколько ран – в атаке штыковой?

И сколько раз склонялась над могилой

ты матерью, и дочкой, и вдовой?..

Покуда жив, могу дышать покуда,

покуда кровь во мне хоть чуть тепла,

я ни на миг всё это не забуду,

что ты, моя земля, перенесла!

И вот смотрю: прекрасней сказки рая

ты предо мною в дымке голубой,–

пусть там их, за границей, удивляет

и русский гнев, и русская любовь…

Живи, голубоглазая Россия! –

Бессмертна красота твоя и стать.

Мы – русские. Мы – в общем-то, простые.

Но нас врагу вовек не разгадать.