Отзыв о рассказе зощенко интересный случай! ! только честно!

Грустное а потом чуть чуть весёлое 

Объяснение:

2

Причиной смены времён года является наклон земной оси по отношению к плоскости эклиптики и вращение Земли вокруг Солнца. ... Зимой дни становятся короче, а положение Солнца в полдень — ниже, чем в Южном полушарии, где в это время лето. Спустя полгода Земля переходит на противоположную точку своей орбиты.

3

Всем известно, что мы вместе с нашей планетой Земля вращаемся вокруг своей оси и делаем это за 24 часа или за сутки. Также наша планета вращается вокруг центрального объекта солнечной системы (солнца) в которую она входит. Происходит это за 365 суток 5 часов 48 минут 46 секунд или год.

4

океаны

5

Северный Ледовитый океан — самый маленький по площади океан Земли, расположенный полностью в северном полушарии, между Евразией и Северной Америкой

6

в)

7

а)

8

это сила земного притяжения и направлена она к центру Земли

IV

    Ночь была сизая, лунная; тонкие тучи, как  совиные  перья,

рассыпались  по  небу,  но  не  касались  легкой  ледяной луны.

Деревья -- груды серого инея  --  отбрасывали  черную  тень  на

сугробы,  загоравшиеся  там  и  сям  металлической  искрой.  Во

флигеле, в жарко натопленной плюшевой гостиной,  Иван  поставил

на  стол аршинную елку в глиняном горшке и как раз подвязывал к

ее крестообразной  макушке  свечу,--  когда  Слепцов,  озябший,

заплаканный,  с  пятнами темной пыли, приставшей к щеке, пришел

из большого дома, неся деревянный ящик  под  мышкой.  Увидя  на

столе елку, он спросил рассеянно, думая о своем: -- Зачем это?

    Иван,  освобождая  его  от  ящика,  низким круглым голосом

ответил: -- Праздничек завтра.

    -- Не  надо,--  убери  Слепцов,   и   сам

подумал:  "Неужто  сегодня  Сочельник?  Как  это я забыл?" Иван

мягко настаивал: -- Зеленая. Пускай постоит...

, убери,-- повторил Слепцов  и  нагнулся  над

принесенным  ящиком.  В  нем  он  собрал  вещи  сына  -- сачок,

бисквитную коробку с каменным коконом, расправилки,  булавки  в

лаковой  шкатулке,  синюю  тетрадь.  Первый  лист  тетради  был

наполовину  вырван,  на   торчавшем   клочке   осталась   часть

французской  диктовки.  Дальше  шла  запись  по  дням, названия

пойманных  бабочек  и  Другие  заметы:  "Ходил  по  болоту   до

Боровичей...",  "Сегодня  идет  дождь,  играл  в шашки с папой,

потом читал скучнейшую "Фрегат Палладу", "Чудный  жаркий  день.

Вечером  ездил  на  велосипеде.  В глаз попала мошка. Проезжал,

нарочно два раза, мимо ее дачи, но ее не видел..."

    Слепцов  поднял  голову,  проглотил  что-то  --   горячее,

огромное. О ком это сын пишет?

    "Ездил,  как  всегда,  на  велосипеде", стояло дальше. "Мы

почти переглянулись. Моя прелесть, моя радость..."

    -- Это немыслимо Слепцов,-- я ведь никогда не

узнаю...

    Он  опять  наклонился,  жадно  разбирая  детский   почерк,

поднимающийся, заворачивающий на полях.

    "Сегодня-- первый экземпляр траурницы. Это значит-- осень.

Вечером  шел дождь. Она, вероятно, уехала, а я с нею так

и не познакомился. Прощай, моя радость. Я ужасно тоскую..."

    "Он  ничего  не  говорил  мне..."  --  вспоминал  Слепцов,

потирая ладонью лоб.

 

    Тикали часы. На синем стекле окна теснились узоры  мороза.

Открытая  тетрадь  сияла  на столе, рядом сквозила светом кисея

сачка, блестел жестяной угол коробки. Слепцов зажмурился, и  на

мгновение  ему  показалось,  что  до  конца  понятна,  до конца

обнажена  земная  жизнь  --  горестная  до  ужаса,  унизительно

бесцельная, бесплодная, лишенная чудес...

    И  в  то же мгновение щелкнуло что-то-- тонкий звук -- как

будто лопнула натянутая резина. Слепцов открыл глаза и  увидел:

в  бисквитной  коробке торчит прорванный кокон, а по стене, над

столом,  быстро  ползет  вверх   черное   сморщенное   существо

величиной  с  мышь. Оно остановилось, вцепившись шестью черными

мохнатыми лапками в  стену,  и  стало  странно  трепетать.  Оно

вылупилось  оттого,  что  изнемогающий  от горя человек перенес

жестяную коробку  к  себе,  в  теплую  комнату,  оно  вырвалось

оттого,  что  сквозь  тугой шелк кокона проникло тепло, оно так

долго ожидало  этого,  так  напряженно  набиралось  сил  и  вот

теперь,   вырвавшись,   медленно   и  чудесно  росло.  Медленно

разворачивались смятые лоскутки,  бархатные  бахромки,  крепли,

наливаясь воздухом, веерные жилы. Оно стало крылатым незаметно,

как  незаметно становится прекрасным мужающее лицо. И крылья --

еще слабые, еще влажные -- все продолжали расти, расправляться,

вот развернулись до предела, положенного им Богом,-- и на стене

уже была -- вместо комочка,  вместо  черной  мыши,--  громадная

ночная  бабочка,  индийский шелкопряд, что летает, как птица, в

сумраке, вокруг фонарей Бомбея.