Напишите сравнительное сочинение пугачёв у есенина и пугачёв у пушкина в романе капитанская дочь

А. С. Пушкина и С. А. Есенина исходным материалом для их произведений послужило одно историческое событие – Пугачевское восстание. Но оба автора и восстание, и героя воспринимают по-разному. Конечно, различны жанры произведений: у А. С. Пушкина это исторический роман, а у С. А. Есенина – драматическая поэма. Но главное не в этом. 

У А. С. Пушкина Пугачевский бунт – это стихия мятежа и насилия. Это разорение деревень, шайки разбойников повсюду, произвол и беззаконие. «Не приведи Бог видеть русский бунт, бессмысленный и беспощадный! » – вот гуманизм позиции автора. 

С. А. Есенин в восстании видит справедливое народное возмездие. Нарушен мирный труд крестьян, после смерти Петра III Екатерина отдала все «под надзор своих дворян» . Теперь повсюду «стонет Русь от цепких лапищ» . Но «уже мятеж вздымает паруса» , и нужен только «тот, кто б первый бросил камень» . Есенин видит историческую объективность в необходимости появления предводителя восставших, Пугачев только сыграл в истории нужную роль, возглавив народные массы. 

Образы героев тоже раскрываются по-разному. Пушкинский Пугачев – авантюрист, знающий, что идет на риск, и желающий повторить успех Гришки Отрепьева. Он и жесток, и великодушен одновременно. В то же время он знает, что ему «поздно каяться» , ему не будет помилования и остается только идти до конца. 

У Есенина Пугачев представлен как мечтатель-романтик, поэт в душе. Он любит родину, природу, мечтает о достойной для народа жизни и его мирном труде. Он не верит в разгром своего войска и стремится по Каспию бежать в Азию – «голубую страну» своей мечты. У него необычная поэтическая речь, полная эпитетов, метафор, образных сравнений. 

Уже давно я, давно я скрывал тоску 
Перебраться туда к их кочующим станам, 
Чтоб разящими волнами их сверкающих скул 
Стать к преддверьям России, 
как тень Тамерлана. 

Вечный странник, правдоискатель и романтик, защитник народа – таким предстает Пугачев в поэме С. А. Есенина. 

А. Пушкин сочувствует Пугачеву – незаурядной личности, пошедшей по неверному пути и трагически обреченной. 

Петя Гринёв жил в богатой семье. У них был параход, "Дункан" назывался. Однажды они поплыли со Швабриным по Волге в Сочи на ярмарку, чтобы купить Пете сапоги, а то не в чем стало ходить. И даже пока плыли, всё это время Швабрин его воспитывал, как надо жить, а как не надо. И когда они проплывали мимо Индии, то Пете понравилась капитанская дочка, которая тоже плыла вместе с ними на отдых в санаторий "Артек". Но её папа, в пират Карибского моря, не разрешил им сыграть свадьбу и пожениться, и тогда они решили сбежать в Египет к папуасам и работать там погонщиками верблюдов. Они стали катать туристов на них и если туристу надо было слезти с верблюда, то они заламывали такую цену, что скоро так разбогатели, что смогли купить лавку в Монголии и нанять туда рабов из Африки. А Швабрину стало завидно и он тоже поступил на службу к Ясеру Арафату. Он ему таскал саблю по Белогорской крепости, а по вечерам колол орехи. Тот их шибко любил. А Петя Гринёв перевез в Монголию своих папу с мамой и того старого еврея-капитана, у которого уже не стало парахода и вообще ничего не стало, только одна трубка, которую он курил постоянно и матькался:" б-б-б-б-б на сундук мертвеца" и ещё чё-то. В какое-то время Гринёву пришлось идти в армию к Пугачёву. Ему дали красные шаровары, а на шею повесили гранату. Так и ходил Петя по Сибири, вовлекал кунгуров в православие, плавал по рекам на челнах и воровал ситец и сукно у купцов, которые не были лояльными батьке Пугачёву. Также он учавствовал в написании письма султану, в коем говорилось о мерзопакостной похлёбке, готовящейся в ихнем стане поваром Кирюхой, впоследствии вздёрнутым на сухой берёзе. Там он дослужился до поручика и отрастил брюшко, усы уже были. Пугачёв то был ух какой ухобака, он разъезжал на сивой кобыле в чёрном плаще и рубил башки белой гвардии. Ему ещё прислуживали Анка и Петька, которые постоянно травили ему анекдоты про Брежнева, а тот заливисто хохотал так, что все шпионы, которые ползли к ним в тыл, повёртывали обратно и уже на своей стороне искали туалет и долго оттуда не выходили. А Гринёв чё, не рыба-не мясо, в очках и как будто вечно беременный, конечно, он завидовал Пугачёву, что у того была бурка и пулемёт на колёсиках. Потом Гринёв со Швабриным встретились на войне и когда бежали в атаку и орали «мать-твою», то запнулись об друг дружку и сломали себе ноги и руки. Так снова свела их судьба. Их положили в лазарет. А мед. сестрой там была та самая капитанская дочка, Маша её звали. Она ставила Гринёву уколы с витаминкой, а Швабрину фиг и тот опять ссучился и стал ревновать. Они долго ругались, потом стали драться на костылях. За это их выгнали из лазарета, а Машу перевели в Склиф на повышение. Когда Гринёв с Швабриным выздоровели, то они стрелялись на дуэли в Тигровой балке. А Пётр 1-й узнал про это и разжаловал обеих до поручиков, раньше то были есаулами, а сейчас ШИШ. А Машка выучилась на фешеля и уехала за границу в Монголию, там она лечила от свинячего гриппа всех подряд, которые даже и не болели. Она даже лечила Петиных родителей, которые уже стали старые и ничё не могли делать, только матькались и молились день и ночь. Но это им не и они умерли В Израиле, когда приехали туда на мекку. Так и похоронили их где-то в секторе Газа в пирамиде Хеопса и забыли про их. Но Петя не забыл и каждый год приезжал попроведовать своих родителей на папирусной лодке. «РА» называлась та лодка. Швабрин куда-то задевался и нос не показывал больше нигде, так и сгинул каналья. Может спился, а может в монастырь ушёл, один Бог ведает…

В романе "обломоф" с полной силой проявилось мастерство Гончарова-Прозаика. Горький, назвавший Гончарова одним из великанов русской литературы", отменил его особенный, пластический язык. Поэтический язык Гончарова, его талант образного воспроизведения жизни, искусство создания типических характеров, композиционная завершенность и громадная художественная сила представленной в романе картины обломовщины и образа Ильи Ильича- все это тому, что роман "обломофф" занял достойное место в ряду шедевров мировой классики.