Анализ 3 части "слово о полку игореве" )

Третья часть поэмы,представляет из себя "Плачь Ярославны"-это жена Игоря.Горестно оплакивает она своего мужа,она обращается к силам природы.Словно услышав её,Игорь сбегает из вражеского плена.За ним мчатся враги,но все безуспешно.Природа ему вернутся на Русь.Вернувшись,он понимает,что погубил лучшую дружину.                                                                                                               Вновь мы видим природу,сияет солнце,Игорь вновь на русской земле.     Композиция строго продумана,автор мудрый человек,сначала изображает битвы,потом поясняет причины.В золотом слове,он указывает путь на выживание-это путь к объединению.Природа-один из главных героев поэмы.Природа проникнута любовью к Родине,поэтому она показана живым существом.

Н. В. Гоголь, отвечая на упреки критиков, что в пьесе "Ревизор" нет ни одного положительного лица, писал: "Мне жаль, что никто не заметил честного лица, бывшего в моей пьесе; это честное, благородное лицо был - смех . И далее Гоголь выступает его защитником: "Нет, смех значительней и глубже, чем думают. Не тот смех, который порождается временной раздражительностью, желчным, болезненным расположением характера; не тот также легкий смех, служащий для праздного развлечения и забавы людей, -но тот смех, который весь излетает из светлой природы человека" . Именно такой смех вызывает Гоголь своим "Ревизором" . В одном из писем к Жуковскому Гоголь признается, что его смех "вначале был добродушен", но, слыша, что "целиком сословия и классы общества" сердятся на него, Гоголь, наконец, задумался: "Если сила смеха так велика, что ее боятся, стало быть, ее не следует тратить по-пустому» . Тут же Гоголь поясняет происхождение "Ревизора": "Я решился собрать все дурное, какое только я знал, и за одним разом над всем посмеяться» . Гоголь смеется над обитателями уездного города, над их пороками, над всем городом в целом и над самой сложившейся ситуацией. "Ревизор"- комедия характеров и комедия положений. Смешна не только сама ситуация, смешны и сами персонажи. Все действующие лица очень серьезно относятся к своему делу, но нам понятна пустота и никчемность их забот. Смешны и нелепые ситуации, когда городничий от волнения и спешки путает слова и несет полную околесицу, предлагая всем "взять в руки по улице" , а минуту спустя вместо шляпы хочет надеть бумажный футляр. Квартальные, которым городничий указывает на лежащую на полу бумажку, "бегут и снимают ее, толкая друг друга впопыхах". Бобчинский и Добчинский подходят одновременно к Анне Андреевне и сталкиваются лбами. Все это безумно смешно, но мы понимаем, что эти смешные картинки — только фон к основному сатирическому мотиву. Гоголь смеется над «несоответствием характеров людей и их положением в обществе, над несоответствием между тем, что персонажи думают и что говорят, между поведением людей и их мнением» . Чиновники с женами, пришедшие поздравить городничего и его жену с прекрасной партией для их дочери, в глаза льстят и восхищаются, а за глаза называют городничего свиньей. Известно, что Пушкин, слушая Гоголя, читающего "Мертвые души", много и искренне смеялся, но "начал становиться все сумрачнее, сумрачнее, и, наконец, сделался совершенно мрачен. Когда же чтение кончилось, он произнес голосом тоски: Боже мой, как грустна наша Россия". Так же воспринимается и "Ревизор". Смеясь над отрицательными явлениями жизни, Гоголь заставляет задуматься над ними, осознать всю их зловредность и постараться от них избавиться. Во всяком случае, "Ревизор" не мог не сыграть значительную роль в развитии общественного самосознания. Огромная обличительная сила, с которой Гоголем были раскрыты язвы общества, сделала "Ревизора" произведением большой идейной ценности. Облеченная в безукоризненную художественную форму, комедия стала одним из шедевров мировой драматургии, Происходящее в комедии выявляло истинное уродливое и смешное лицо людей, вызвало смех над ними, над их жизнью и жизнью всей России. «Чему смеетесь? Над собой смеетесь! » — эти слова обращены прямо в хохочущий зрительный зал.

Пошли раз двое наших заводских траву смотреть.
А покосы у них дальние были. За Северушкой где-то.
День праздничный был, и жарко - страсть. Парун* чистый. А оба в горе
робили, на Гумёшках то есть. Малахит-руду добывали, лазоревку тоже. Ну,
когда и королек с витком попадали и там протча, что подойдет.
Один-от молодой парень был, неженатик, а уж в глазах зеленью отливать
стало.
Другой постарше. Этот и вовсе изробленный*. В глазах зелено, и щеки
будто зеленью подернулись. И кашлял завсе* тот человек.
В лесу-то хорошо. Пташки поют-радуются, от земли воспарение, дух
легкий. Их, слышь-ко, и разморило. Дошли до Красногорского рудника. Там
тогда железну руду добывали. Легли, значит, наши-то на травку под рябиной
да сразу и уснули. Только вдруг молодой, ровно его кто под бок толкнул,
проснулся. Глядит, а перед ним на грудке руды у большого камня женщина
какая-то сидит. Спиной к парню, а по косе видать - девка. Коса
ссиза-черная и не как у наших девок болтается, а ровно прилипла к спине.
На конце ленты не то красные, не то зеленые. Сквозь светеют и тонко этак
позванивают, будто листовая медь.
Дивится парень на косу, а сам дальше примечает. Девка небольшого росту,
из себя ладная и уж такое крутое колесо - на месте не посидит. Вперед
наклонится, ровно у себя под ногами ищет, то опять назад откинется, на тот
бок изогнется, на другой. На ноги вскочит, руками замашет, потом опять
наклонится. Однем словом, артуть*-девка. Слыхать - лопочет что-то, а
по-каковски - неизвестно, и с кем говорит - не видно. Только смешком все.
Весело, видно, ей.
Парень хотел было слово молвить, вдруг его как по затылку стукнуло.
"Мать ты моя, да ведь это сама Хозяйка! Ее одежа-то. Как я сразу не
приметил?
Отвела глаза косой-то своей".
А одежа и верно такая, что другой на свете не найдешь. Из шелкового,
слышь-ко, малахиту платье. Сорт такой бывает. Камень, а на глаз как шелк,
хоть рукой погладить.
"Вот, - думает парень, - беда! Как бы только ноги унести, пока не
заметила". От стариков он, вишь, слыхал, что Хозяйка эта - малахитница-то
- любит над человеком мудровать.
Только подумал так-то, она и оглянулась. Весело на парня глядит, зубы
скалит и говорит шуткой:
- Ты что же, Степан Петрович, на девичью красу даром глаза пялишь? За
погляд-то ведь деньги берут. Иди-ка поближе. Поговорим маленько.
Парень испужался, конечно, а виду не оказывает. Крепится. Хоть она и
тайна сила, а все-таки девка. Ну, а он парень - ему, значит, и стыдно
перед девкой обробеть.
- Некогда, - говорит, - мне разговаривать. Без того проспали, а траву
смотреть пошли.

Она посмеивается, а потом говорит:
- Будет тебе наигрыш вести. Иди, говорю, дело есть.
Ну, парень видит - делать нечего. Пошел к ней, а она рукой маячит,
обойди-де руду-то с другой стороны. Он и обошел и видит - ящерок тут
несчисленно. И всё, слышь-ко, разные. Одни, например, зеленые, другие
голубые, которые в синь впадают, а то как глина либо песок с золотыми
крапинками. Одни, как стекло либо слюда, блестят, а другие, как трава
поблеклая, а которые опять узорами изукрашены.
Девка смеется.
- Не расступи, - говорит, - мое войско, Степан Петрович. Ты вон какой
большой да тяжелый, а они у меня маленьки.
А сама ладошками схлопала, ящерки и разбежались, дорогу дали.
Вот подошел парень поближе, остановился, а она опять в ладошки схлопала
да и говорит, и все смехом:
- Теперь тебе ступить некуда. Раздавишь мою слугу - беда будет.
Он поглядел под ноги, а там и земли незнатко. Все ящерки-то сбились в
одно место, - как пол узорчатый под ногами стал. Глядит Степан - батюшки,
да ведь это руда медная! Всяких сортов и хорошо отшлифована. И слюдка тут
же, и обманка, и блёстки всякие, кои на малахит походят.
- Ну, теперь признал меня, Степанушко? - спрашивает малахитница, а сама
хохочет-заливается.
Потом, мало погодя, и говорит:
- Ты не пужайся. Худого тебе не сделаю.
Парню забедно* стало, что девка над ним насмехается да еще слова такие
говорит.
Сильно он осердился, закричал даже:
- Кого мне бояться, коли я в горе роблю!
- Вот и ладно, - отвечает малахитница. - Мне как раз такого и надо,
который никого не боится. Завтра, как в гору спускаться, будет тут ваш
заводской приказчик*, ты ему скажи, да смотри не забудь слов-то:
"Хозяйка, мол, Медной горы заказывала тебе, душному козлу, чтобы ты с
Красногорского рудника убирался. Ежели еще будешь эту мою железную шапку
ломать, так я тебе всю медь в Гумешках туда спущу, что никак ее не добыть".
Сказала это и прищурилась:
- Понял ли, Степанушко? В горе, говоришь, робишь, никого не боишься?
Вот и скажи приказчику, как я велела, а теперь иди да тому, который с
тобой, ничего, смотри, не говори. Изробленный он человек, что его
тревожить да в это дело впутывать. И так вон лазоревке сказала, чтоб она
ему маленько пособила.
И опять похлопала в ладошки, и все ящерки разбежались.
Сама тоже на ноги вскочила, прихватилась рукой за камень, подскочила и
тоже, как ящерка, побежала по камню-то. Вместо рук-ног - лапы у ее зеленые
стали, хвост высунулся, по хребтине до половины черная полоска, а голова
человечья.