Антон чехов "о любви" какие герои понравились и не понравились и почему? напишите

Сегодня мой отзыв будет о рассказе Антона Павловича Чехова, который называется "О любви". В этом рассказе мы встречаемся уже со знакомыми нам героями: двумя охотниками Павлом Константиновичем Буркиным, Иваном Ивановичем Чимша-Гималайским и небогатым помещиком Алёхиным. Эти герои уже не в первом рассказе Чехова рассказывают друг другу истории из жизни, которые произошли с ними или с их знакомыми. Я уже писала отзыв о таком рассказе про преподавателя Белкина, который назывался "Человек в футляре". Теперь же в рассказе "О любви" своё повествование изливает помещик Алёхин. Речь заходит, сами понимаете о чём, об этой самой любви и Алёхин делится историей своей любви, о том, что произошло с ним лично.

Сначала Чехов в этом монологе демонстрирует своему читателю достаточно коротко и ёмко небольшое жизнеописание Алёхина, его знакомство с семьёй Лугановичей и знакомит нас с привязанностью, которую испытывали друг к другу сам Алёхин и жена Лугановича - Анна Алексеевна. Здесь Антон Павлович также повествует о футлярности в отношениях. Эти два героя, полюбили друг друга, но вместо того, чтобы наслаждаться своей любовью и жить чисто, бескорыстно, открыться перед всеми, они слишком много думают, "а что будет? что люди скажут? как это будет выглядеть со стороны? а на что мы жить будем? и т. д. и т. п." Они свою любовь ставят на один уровень с материальными ценностями и проблемами, стараются относиться к такому возвышенному и важному чувству, как любовь не сердцем, а умом. И мне порою казалось, а любовь ли это? В общем, сами себя загнали в футляр и захлопнули его и даже не пытались хоть что-то изменить или исправить.

Суд Соломона, одна из работ Уильяма Блейка «раннего темперного периода», ок. 1800 г.

Уильям Блейк (William Blake, 1757-1827) — английский поэт и художник. Почти непризнанный при жизни, в настоящее время считается важной фигурой в истории поэзии и изобразительного искусства романтической эпохи. Всю жизнь прожил в Лондоне.

На протяжении всей своей жизни Блейк видел видения, которые часто ассоциировались с религиозными темами и эпизодами из Библии, и вдохновляли его на последующие духовные работы и поиски. Религиозный замысел — центральный в его творчестве. Бог и Христианство являют собой интеллектуальный центр его произведений, источник вдохновения для художника. Вдобавок ко всему, Блейк верил, что был ведом архангелами при создании своих живописных работ.

Объяснение:

Блейк не любил масляные краски, поскольку считал, что они размывают форму и линию. Он предпочитал писать темперой, полагая, что продолжает традиции мастеров Возрождения. Свои темперные работы Блейк почему-то называл фресками.

Ранние темперные картины Блейка на библейские сюжеты дошли до нас, к сожалению, в ужасном состоянии. Он писал их в 1799-1800 годах и разводил краску для них на столярном клее — так, как, по собственному утверждению художника, посоветовал ему святой Иосиф, явившийся ему во сне. Рецепт святого Иосифа подвел мастера.

Краски быстро потемнели и потрескались. Впоследствии Блейк вернулся к традиционному разведения темперных красок — на яичном желтке. И его работы 1820-х годов, выполненные в этой технике, прекрасно сохранились.

Моя революция» — так без колебаний сформулировал Мая­ковский свою позицию и со всей страстью ринулся участвовать в «буче боевой, кипучей». Революция в корне изменила жизнь и творчество поэта. Свойственный Маяковскому мощный волевой напор, неукротимый темперамент борца получил выражение в стремлении «сделать жизнь» по-новому. Исчез пафос бунта и разрушения, борьбы с существующим миропорядком, преодо­лено настроение одиночества и разлада со всем миром. Радость участия в общем деле переустройства жизни, счастье от того, что «каплею льешься с массами», понимание своей роли «аги­татора, горлана-главаря» определяют особенности поэтическо­го языка Маяковского в послереволюционные годы.

Перед поэтом, как и перед всей советской литературой, встает вопрос: как писать о. революции? Маяковский начинает с марша («Наш марш», 1917; «Левый марш», 1918) и оды («Ода революции», 1918). Но он и здесь не только произносит «торже­ственное «О!», не только славит, он еще и видит разные лики революции («О, звериная! /О, детская! / О, копеечная! / О, ве­ликая!», «Как обернешься еще, двуликая? / Стройной построй­кой, грудой развалин?»). Эти противоречия революции поэт раскрывает в двух эпизодах котенка с тонущего крей­сера и казнь «седых адмиралов». Нет ли здесь продолжения темы, прозвучавшей еще у Пушкина в «Дубровском» и «Капи­танской дочке» — темы беспощадного русского бунта (но не бессмысленного, по Маяковскому)?

Показательно, что в это же самое время поэт пишет произ­ведение, казалось бы, не имеющее никакого отношения к ре­волюции, но точно отражающее его скрытое ото всех «груст­ное» (как заметил Ю. Олеша) лицо, состояние «страждущего человека». Это стихотворение «Хорошее отношение к лошадям» (1918), напоминающее нам о раннем Маяковском. Тот же кон­фликт (толпа и «один я»), тот же мотив непонятости, страда­ния и сострадания, образ ребенка как символ чистоты и безза­щитности (обращение «деточка», рифма «рыжий ребенок» — «она жеребенок»), то же наделение человеческими свойствами животного и отсутствие этих качеств у людей. Интересно, что сам образ лошади («глаза лошадиные», «за каплищей каплища по морде катится») — это авторский вариант той самой «кля­чи», которая в романе Достоевского «Преступление и наказа­ние» олицетворяет страдания человеческие. Так мы уже не в первый раз убеждаемся, что Маяковский, при всех эпатирую­щих заявлениях футуристов, отрицающих литературу в своем творчестве основывается на традициях классики, про­должая или переосмысливая их.

Не только ярость борьбы, радость созидания, но и боль, тревога, грусть входят в круг переживаний лирического героя. Через патетику строк о мировой революции, как заметит иссле­дователь Ал. Михайлов, будет прорываться простое, человечес­кое: «Хоть раз бы увидеть, что вот, спокойный, живет человек меж веселий и нег». И хотя шедевров психологической лирики в советский период Маяковский напишет немного (он действи­тельно «себя смирял, становясь на горло собственной песне», причем делал это не по приказу, а по душе, считая, что рево­люционной эпохе нужна другая поэзия), сам факт существова­ния таких стихов увидеть «разного» Маяковского