Сообщение на тему „ ненецкий художник тыко вылка "

Тыко Вылка родился 28 февраля 1886 года в становище Белушья Губа на Новой Земле, рос среди ненецких охотников. Имя «Тыко» означает «оленёнок», «олешек», родители так назвали его за любознательность. Фамилия Вылка происходит от ненецкого слова вы — «тундра» («житель тундры», «тундровик»)[1]. Отец Тыко Вылки — известный на острове охотник на морского зверя Ханец Вылка, был одним из немногих грамотных жителей Новой Земли.

Рисовать Тыко начал в 1904 году, копировал картинки из отрывного календаря, оставленного зимовавшим промышленником, чайные обертки.

В 1901 году на Новую Землю прибывает известный полярный художник Александр Борисов. В путешествие по Новой Земле Борисов взял молодого Вылку. Путешественники и проехали на собаках почти 400 км. Во время этой поездки по Новой Земле художник делал зарисовки, в результате чего молодой Тыко заинтересовался живописью. Заметив талант юного ненца, всю последующую зиму и весну Борисов обучал Тыко Вылку живописи. В 1903 году на Новую Землю за «неуважительное отношение к власти» был сослан художник и писатель Степан Писахов.

Объяснение:

В 50-е гг. в творчестве Заболоцкого все отчетливее начинают звучать социально-гуманистические мотивы. Искреннее сочувствие людям, шагающим “сквозь тысячи бед”, стремление разделить их горе и тревоги вызвали к жизни целую галерею стихотворений (“Неудачник”, “В кино”, “Смерть врача” и др.). Их герои очень различны, но при всем многообразии людских характеров и авторского отношения к ним здесь превалируют два мотива, вбирающие авторскую концепцию гуманизма: “Бесконечно людское терпенье, / Если в сердце не гаснет любовь” и “Человеческой силе / He положен предел...”

В 1956 г. Заболоцкий пишет стихотворение, обращенное к самым тяжким временам в жизни страны и народа и в его собственной судьбе, — “Где-то в поле возле Магадана”. Оно не было опубликовано при жизни поэта и впервые появилось в печати в 1962 г., и то в урезанном виде, а полностью напечатано лишь в 1965 г. Как и в других стихах середины 50-х гг., в центре внимания поэта судьбы людей, на этот раз глубоко трагические: “два несчастных русских старика” в лагере на Колыме, “вдалеке от близких и родных”:

Где-то в поле возле Магадана

Посреди опасностей и бед,

В испареньях мерзлого тумана

Шли они за розвальнями вслед.

От солдат, от их луженых глоток,

От бандитов шайки воровской

Здесь только околодок

Да наряды в город за мукой.

Поэт воспроизводит лишь один небольшой эпизод лагерного существования, дает краткую и выразительную зарисовку того, как в этих нечеловеческих условиях иссякали душевные силы и сходили на нет человеческие жизни. Вместе с тем воссозданная в бытовой конкретности, с сугубо земных, реалистических деталей (“Вкруг людей посвистывала вьюга, / Заметая мерзлые пеньки”) картина приобретает огромную силу обобщения, поистине вселенский, космический масштаб.

Проблема “человек и страшная социальная действительность” здесь вплотную соприкасается со столь характерными для творчества Заболоцкого проблемами “человек и природа”, “человек и мир”. Обреченности лагерного существования противостоит беспредельность природного бытия: “Жизнь над ними в образах природы / Чередою двигалась своей”.

В образную ткань стихов входит высшее, космическое начало, обусловливая соответствующую стилевую окраску текста, выбор лексических и интонационных средств (“Дивная мистерия вселенной / Шла в театре северных светил...”). Вместе с тем эта “звездная” символика приобретает здесь конкретный поэтический смысл, представая в контрастном сопоставлении: померкшие, отвернувшиеся от людей “звезды, символы свободы” и — реальные, сверкающие над головой “созвездья Магадана”.

Финал стихотворения, его заключительный аккорд вновь возвращает нас на землю, озаренную холодным звездным сиянием. И мысль поэта, очевидно, в том, что даже суровая северная природа, как будто сочувствующая людям, бессильна перед человеческой трагедией:

Стали люди, кончилась работа,

Смертные доделались дела...

Обняла их сладкая дремота,

В дальний край, рыдая, повела.

He нагонит больше их охрана,

He настигнет лагерный конвой.

Лишь одни созвездья Магадана

Засверкают, став над головой.

К полудню новость о страшном преступлении распространяется по городку. Мэфа Поттера арестовывают, а индеец Джо неожиданно оказывается свидетелем.

Целую неделю Том не может спокойно спать из-за страха и мук совести. Всё это время он навещает Поттера, запертого в кирпичной будке на болоте, и приносит ему еду.

Тем временем Бекки перестаёт ходить в школу, и жизнь теряет для Тома всякую прелесть. Тётя Полли решает, что племянник болен, и пытается лечить его разнообразными патентованными средствами, в которые истово верит.

Измерив его ёмкость, словно это был кувшин, а не мальчик, она каждый день до отказа наливала его каким-нибудь шарлатанским пойлом.

Том приходит в себя, когда тётушка начинает поить его новейшим болеутолителем, по вкусу напоминающем жидкий огонь. Она обнаруживает, что племянник вполне здоров, когда тот угощает огненным лекарством тётушкиного кота.

Вернувшись в школу, Том встречает Бекии, но девочка задирает нос и гордо отворачивается от него. Это окончательно укрепляет мальчика в решении стать пиратом. Он сколачивает шайку из Джо Гарпера и Гека Финна. В полночь, захватив провизию, друзья на плоту переправляются на остров Джексона, который находится тремя милями ниже Сент-Питерсберга.