Самсон Вырин – это образ маленького скромного человека. Вначале повести – это бодрый и свежий мужчина лет пятидесяти. Он служит на станции смотрителем. Труд его тяжёлый и неблагодарный, но Вырин честно и добросовестно выполняет свои обязанности. Его может обидеть любой проезжающий по незначительному поводу и без него. Нет лошадей, не успели вовремя их подать, погода не удалась – во всём виноват смотритель. Самсону приходится каждому прислуживать и угождать, молча сносить унижения.
Несмотря на все трудности, Вырин не жалуется. Ему есть чем гордиться и ради кого жить. Это красавица дочь - Дуняша, незаменимая во всех делах отца, так как Вырин является вдовцом. Девочке всего четырнадцать лет, а как много она умеет делать, всё спорится в её руках. Благодаря юной хозяйке, в доме станционного смотрителя порядок, чистота и уют. Самсон и его дочка – добрые и общительные люди. Они живут небогато, но всегда рады гостям и приветливы с ними.
Всего через три года привычный мир Самсона в одно мгновение рушится. Его дочь тайком от отца уезжает из дома с проезжим гусаром в Петербург. После отъезда Дуни Вырин чувствует себя раздавленным и опустошённым. Он считает, что его дочь увезли насильно и представляет в своём воображении страшные картины её жизни. Не найдя в душе покоя, Самсон решается на отчаянный шаг и едет на поиски Дуни. Он находит её обеспеченной и вполне счастливой, на содержании своего любовника.
Однако, гусар Минский безжалостно вышвыривает Вырина на улицу, откупившись от него деньгами. В сердцах Самсон выкидывает эту подачку в снег. Если вначале, он ещё на что-то надеялся, то теперь окончательно разочарован, потому что не нашёл поддержки от дочери. Ещё более униженный и оскорблённый, станционный смотритель возвращается домой.
Вырин не может понять, как его родная кровинка могла с ним так поступить, предав отца ради любовника. Его горю нет предела. Теперь Самсон переживает о том, что Минский бросит Дуню и ей придётся жить в нищете, подметая улицы Петербурга. Душевную боль Вырин пытается заглушить алкоголем. Бесчестный поступок дочери разрушил его жизнь, в которой он потерял смысл. За несколько лет из здорового и цветущего мужчины смотритель превращается в дряхлого, неухоженного старика. Ни тяжелая жизнь, ни унижения не могли сломить Самсона Вырина, но его погубила любимая и единственная дочь. Он так и не дождался, когда Дуня одумается и вернётся к отцу. Это случилось слишком поздно, когда Самсон уже умер, и дочь смогла только посетить его могилу. У Дуни сложилось всё хорошо. Минский, все-таки, женился на девушке и у них родилось трое детей. Жаль только, что дедушка так и не смог обнять своих внучат.
Объяснение:
Поделитесь своими знаниями, ответьте на вопрос:
Прочитать рассказ, определить проблему. , . "продавец добра" целыми днями родион иванович сидел в лавчонке на базаре, торговавшей скобяным товаром, — это был зимой и летом ледяной каменный мешок с единственным окном под самым потолком, — и грыз жареные семечки, чтобы пересилить тягу к табаку. в магазинчике командовала его жена — толстенькая энергичная бабешка, сыпавшая матерком и покрикивавшая на какого-нибудь неуклюжего мужика в тулупе, забравшеврся в угол: «эй, ты чего там разжопатился? из-за тебя к ведрам не подойти! » родион иванович, повинуясь ее приказам, таскал из подсобки ящики с гвоздями, мотки проволоки или «занадобившийся этому черту сепаратор». усатый «черт» в мерлушковой шапке притопывал сапожищами на кирпичном полу, приговаривая: «добра-то у вас как много… и откуда только берется? » выбравшись из склада с сепаратором в руках, родион иванович отвечал с одышкой: «добра-то много — да добра нет». выражение лица его всегда было печально-ласковое. вина он не пил, потому и удивились люди, узнав, что родион иванович сошел с ума. все чокнутые делились в городке на две категории: на тех, кто от роду дурак, и на тех, кто свихнулся из-за безудержного пьянства и лечился в психушке. ни к тем, ни к другим родион иванович не принадлежал, даже на замечен не был. когда жену его спрашивали, не страшно ли ей жить бок о бок с психом, она хмуро отвечала: «да чего страшного? сидит себе в уголку, с мухами беседует…» вскоре, однако, родион иванович нашел себе занятие, прославившие его на весь городок. из обрезков бумаги он клеил коробки чуть больше спичечных и разносил по домам, предлагая купить за деньги или за . однажды он постучал и в нашу дверь. я открыл. на пороге переминался с ноги на ногу тощий тип с печально-ласковым выражением лица, в стареньком брезентовом плаще и выгоревшем до рыжины берете на стриженной под ноль узкой голове. — не желаете ли добра? — просипел он, заискивающе заглядывая мне в глаза. — вот. — он протянул коробочку с подтеками клея на углах. — не обижайтесь. выручил отец. он сердито сунул родиону ивановичу какую-то медную мелочь и захлопнул дверь. коробочку отдал мне. в своей комнате я осторожно открыл коробку. одна сторона ее была не заклеена и служила крышкой, внутри оказалась коробка поменьше, с такой же незаклеенной крышечкой. на дне этой второй коробки аккуратным почерком малограмотного человека было начертано одно-единственное слово — «добро». я до сих пор храню эту коробочку, чудом уцелевшую после всех переездов и передряг. чернила на донышке выцвели, приобрели желтоватый оттенок, но слово по-прежнему хорошо различимо. кажется, с я начал понимать, что слово «добро» обладает всего одним — одним-единственным — смыслом, и именно тем, который вложил в него несчастный родион иванович из затерянного на краю света городка.
Как то раз мама заставила меня убирать всю квартиру. я начала с разбросанных по полу вещей. игрушки младшего брата кое как запихала в шкаф и резко захлопнула дверь чтоб ничего не вылезло обратно. со своими вещами я поступила точно так же. затем я принялась вытирать пыль с полок в маминой комнате. на полке было много всякой всячины, и я старалась вытирать пыль так, чтобы ничего не упало, но не тут то было. сначала упала статуэтка, потом браслет. я нагнулась чтобы поднять и резко встав ударилась головой о полку и она с грохотом упала на пол. теперь мне придётся убирать в двойне больше и вечером,когда мама придёт с работы, получать за ее разбитые вещи.