от Подумайте С каким персонажам пьесы Обыкновенное чудо можно соотнести самого Евгения Шварца, почему? ​

Решил мальчик пойти с другом в лес за грибами. Когда друг пришел к нему домой, они стали собирать вещи в лес. Мальчики были рады, что родители разрешили им самими в лес за грибами сходить. Взяли компас, немного еды, ведь грибы долго собирать в большом лесу. Собрались и поехали на велосипедах. Ехали, ехали, заговорились и проехали улицу, ведущую в лес. Развернулись потом, доехали до леса.
- Наконец то мы доехали! - Сказал один мальчик.
- Весело наверное нам будет грибы собирать! - Сказал его друг.
Но грибы - то мальчикам только в шляпу собирать. Корзину то забыли!

Нарисовать можно мальчика в шляпе и мальчика в кепке на фоне деревьев.

Анализ Стихотворения
 «Анчар» (1828) пронизан гораздо более мрачным, чем «Послание в Сибирь», настроением и рисует трагические последствия отсутствия свободы. Стихотворение по сюжету напоминает . Пушкин сопоставляет зло природы и зло владыки, который нарушает запрет приближения к древу, несущему смерть. Все живое избегает прикосновения к анчару, и в природе это зло обуздано одиночеством («К нему и птица не летит, и тигр нейдет»). Анчар — «один во всей вселенной». Князь нарушает закон природы, посылая человека «властным взглядом». Зло, существующее в природе как угроза, получает возможность осуществления. Зло рождает зло: 
    А князь тем ядом напитал 
    Свои послушливые стрелы 
    И с ними гибель разослал 
    К соседям в чуждые пределы. 
    Неограниченная власть одного человека над другими оказывается гибельной не только для «белого раба», но и для соседей князя. 
    Посмотрим, как проясняется этот замысел в работе Пушкина над стихотворением. Пустыня сначала была названа «мертвой и глухой», затем — «тощей и глухой», то есть совершенно безжизненной. Но поэт меняет эпитеты: «чахлой и скупой». И эти определения обнаруживают слабое присутствие жизни, искажение ее. В «портрете» анчара убираются все детали приблизить его к поэту или читателю: 
    Природа Африки моей 
    Его в день гнева породила 
    И жилы мощные корней 
     Могучим ядом напоила. 
    Яд каплет сквозь его кору 
    Благоуханною смолою 
    Из текста стихотворения вычеркивается строфа, где речь идет о попытках приближения живого к анчару: 
    И тигр, в пустыню забежав, 
    В мученьях быстрых издыхает. 
    Паря над ним, орел стремглав, 
    Кружась, безжизненный, спадает. 
    Поначалу, в черновом варианте, князь объяснял рабу необходимость приближения к анчару: 
    Ступай, мне нужен яд, — он рек. 
    В окончательном варианте князь посылает раба не «властным словом», а «властным взглядом». Презрение к жертве усилено, власть не удостаивает ее оправданием. «Властный взгляд» — столь емкий образ, что он затемняет прежние определения: 
    Но человека человек 
    Послал к анчару самовластно (равнодушно). 
    Раб в черновиках назван «смелым», «верным», он в путь «потек безумно». В его возвращении подчеркнута энергия страдания, его отчаяние громогласно: 
    Принес — и весь он изнемог, 
    И лег он, испуская крики (вопли). 
    В окончательном тексте раб «бедный», он вызывает сочувствие, но лишен воли («послушно в путь потек»), лишен голоса даже в предсмертном отчаянии. 
    Стрелы, яд для которых добыт рабом, в окончательном тексте наделены родственным ему эпитетом «послушливые», в черновиках — «губительные», «догадливые», то есть опять-таки обладающие активными качествами. 
    В черновике князь назван «самодержавным владыкой», «царем», то есть восточный колорит стихотворения не скрывает русского адресата.