Анализ стихотворения Михалёва "берёза"​

«Поэт Божьей милостью…»  Это не красивые слова, они относятся к поэту Староосколья - Владимиру Михалёву - в полной мере. С пастушьим посохом в руках и школьными тетрадками, в которых он записывал свои стихи он по нашей земле и оставил людям навечно частицы своей души.

К Владимиру Михалеву, как ни к кому другому, относятся известные и слова о том, что поэт пишет своей жизнью. У его поэзии прочное, земное начало:  «Зарю встревожил клик щемящий. // Вернулись с юга журавли, // Как груди матери кормящей, // Холмы оттаявшей земли».    

    Только кровно связанный с землёй поэт может сказать так – всем своим существом, всей своей натурой. Он свой человек  среди этих необозримых всхолмленных лугов, остро пахнущих полынью, немногословных и работящих односельчан, а потому в лучших его стихах слышен голос родной земли.  

    Родился Владимир Васильевич Михалёв в 1928 году в селе Терехово. Дед его был песенник. Он знал уйму старинных, дошедших из глубины веков мелодий, былей и небылиц, сказок. Не таил при себе это богатство, щедро выплёскивал из памяти, теша и молодых, и старых. А внук был тут как тут.

    В доме Михалёвых любили сумерничать – не зажигая огня, скрашивать долгие зимние вечера тихой беседой. Отец, сельский почтальон, читал стихи Пушкина и Лермонтова, Кольцова. Так с раннего детства поэзия вошла в жизнь Владимира, стала его самой большой радостью.

    В войну пришлось бросить школу. Отец, старшие братья воевали, надо было кормить двоих меньших братьев и сестричку. Стал пасти дворовый скот – тогда это была в селе очень престижная профессия.

    - Считаю, боль, потрясение и толкнули меня к поэзии. Прищемило  душу, вот и потянуло к стихам, - так объясняет природу своей поэзии Владимир Васильевич.

    Когда физически окреп после болезни, взял в руки опять пастуший посох. Теперь уж пас колхозное стадо овец. С утра до вечера с ранней весны до глубокой  осени бродил по степям, по лесным опушкам, по оврагам. Но главным  лирическим героем поэзии Михалёва становится именно русское поле.

    Поле русское, что «караваями короновано», передавало ему свои тайны, открыло красу – в цвету ли, в черноте зяблевой пашни или в золоте хлебоцветья, в чистоте ли первого снега.

    Михалёв мучился, слагая строфы. Словам, образам было тесно. А мыслям – нет И когда ему предложили поехать в Москву на Высшие литературные курсы на два года, поэт-пастух  обрадовался.

    Жена, Павлина, мужественно сказала: «Поезжай! Может, не будешь по ночам бредить стихами. Научишься писать в поурочный час».

    Поехал. Учился всласть. А в качестве «дипломной работы» принёс в издательство «Советская Россия» книгу стихов. Она вышла в мае 1970-го. Это была первая книжка, изданная в столице. Её заметили. И поэты, и критики, и, главное, - читатели. «Оклик» - имя той книги. Стихи Михалёва красочны как сама природа. Сплошь и рядом поэтические образы точны и немногословны. Всё каждое слово на месте.

 

   

    Первую книгу стихов молодой поэт, влюблённый в Белгородчину, назвал «Земля моя». Всё волнует поэта на этой земле: и синие весенние ветры, и «щемящий крик» журавлей, и берёзки, и «густые травы в росах», и хлеборобная золотая осень, которую куют «кузнецы спозаранку в кузнице», и майские сады Корочи, и буровые вышки Яковлево.

Эта привязанность к земле позволяет поэту говорить о ней самыми искренними и точными словами. Образы его зачастую органичны, необыкновенно обаятельны:  «Земля навеки дорогая, // Ржаные, тёплые края... // Кого из смертных не пугает Глухой удел небытия? // И мига первого безмолвие... // Но так бы крылья я сложил, // Как дуб крутой, сражённый молнией //  Чтоб гром гремел и ливень лил».

    В этих мужественных стихах утверждается любовь к земле «ржаной» и «тёплой», к земле-матери всего живого.

Глубокое чувство родной природы, сыновняя любовь к ней позволили поэту создать лучшие стихи сборника: «Март», «Моя берёза», «Каравай», «Рожь цветёт», «Пески», «Гололёд», «Колос» и другие, в которых наиболее ярко проявилось своеобразие его поэтического голоса. В лаконичных строчках поэт умеет воссоздать целостную, живую картину природы и притом органически связать её с людьми, с их трудом и тем самым как бы очеловечить её. Таково, например, стихотворение «Март»: «Перед приходом новой ночи // Погож и ясен небосвод, // Как будто ночь проверить хочет // На всхожесть зёрна ярких звёзд.// И, серебря колючий снег, // Сверкает месяц в поле дальнем, // Как недокованный лемех  //У кузнеца на наковальне».

     Поэзия Владимира Михалева  поистине народная.   Русская земля словно говорит его устами. В  своем творчестве поэт-пастух удивительно органично сочетает понимание поэзии крестьянского труда и высокие требования литературного ремесла, своеобразный поэтический взгляд на мир и реалистическое отношение к жизни, свойственное труженику.

Объяснение:

Когда мне будет 85 лет. Я буду очень щясливой старущкой потому что каждое воскресенье ко мне будут приежять мои дети и внуки правнуки. В саду за огромным столом мы будем делиться своими переживаниеми и радостными моментоми.Какие шумные уменя правнуки, подумала я. Но что можит быть прилесний когда мы слышим смех дитей. Да забыла написать ,конечно мой муж он добрый заботливый и мы вмести уже 60 лет мы прожили сним душа в душу но я очень беспокоюсь о его здоровье.Последние годы он очень болеет.Да и я не могу бегать как раньше. Но я могу дорить свою любовь родным людям и они отвечять взоимносьтью.
Я уверена что если я слягу и не смогу ходить омне будут заботется мои любимые дети и внуки.
(Думаю понравится)

Полонені німці зводили житловий квартал з любов’ю і розпачем. початку вони боялися, не любили цей народ, а коли звівся фундамент, стали по-доброму, старанно приладнувати цеглинку до цеглинки.

Навесні Фрідріх скопав грядку й посадив нагідки. Як тільки він пішов, ми, діти, розорили все те, ще й хрестик із прутків поставили. Місто давно не сердилося на німців, удови навіть жаліли, приколи дещо з одягу, їжу.

Фрідріх часто показував фотокартку двох чепурних дівчаток у білих сукенках і білих черевичках, але ми все одно його дратували, кидали в нього грудки землі. Під осінь Фрідріх страшно кашляв. Охоронець пригощав його цигаркою і дозволяв лежати під стіною. Німець робив понад вікнами другого поверху прикраси із цегли — сонця і квіти, самотні жінки подовгу стояли і роздивлялися їх.

Одного разу Фрідріха знайшли повішеним біля стіни барака, його поховали за містом, не насипавши навіть горба.

Восени ми перейшли в новий дім. Якось посеред грудня я сиділа а вікні й побачила велику жовтогарячу квітку, що розцвіла на клумбі, незважаючи на перший сніжок. Я кинулась туди руку відсмикнула — поряд стояв зв’язаний нами хрест.

Минуло півстоліття. За цей час у будинку не тріснула жодна стіна, не струхла підлога. Якось син прибивав поличку до стіни. Дриль шурхнув у якийсь отвір. Там лежала рукавиця, а в ній — фотокартка двох дівчаток у білих сукенках. Дівчатка дивилися на нас і ніби запитували: "Ви не знаєте, де наш тато?"