Прошу, сделайте из этого текста, художественный стиль(как у толстого) умоляю как-то вечером две девушки сидели у костра в лесу и разговаривали о лошадях, моде и острове юрвик. вдруг они услышали топот копыт неподалёку от их стоянки. самая смелая из этих двух, брюнетка, спросила другую, с русыми волосами: - (имя), а ты веришь в призраков? - да, - боязливо ответила та. - ха! боишься? - - а давай посмотрим! - (имя), я думаю, это плохая - да ладно тебе, может быть, это люди! - так поздно? ! - ты со мной? - куда я (имя и имя) осторожно шли к тому месту, где слышалось ржание лошадей и шум разговоров. они вышли на поляну и увидели самых настоящих призраков. призраки сидели на траве и что-то обсуждали, и заметили девушек в самой середине разговора русоволосая начала пятиться назад, а брюнетке стало неловко от того, что на неё пялятся около 20 призраков. - и-извините, м-мы не хотели беспокоить вас, сказала та. - нет нет, всё в порядке, - сказала, судя по всему, самая главная из призраков. - что же вас к нам? любопытство? или что-то другое? - любопытство, - произнесла (имя русой) даже храбрее своей подруги. - значит, вам интересно, кто мы такие и какая наша ? - да! - вновь ответила русая - в таком случае, можем ли мы верить вам? - думаю, да. - вот и хорошо. слушайте нашу когда-то, когда я только стала призраком, этот мир был совсем другим. в нём всё было намного строже, а люди были более жестокими, чем сейчас. вы живёте в мире и спокойствии, а меня презирали остальные призраки и относились ко мягко говоря, не мне не хочется вспоминать те времена. позже я попала в компанию таких же, как я, и они, как мне тогда казалось, были готовы принять меня любой, какая бы я не была , но я позже они меня предали и я осталась вновь одна наедине с этим жестоким миром. я чуть не стала такой же, как и те призраки от отчаяния, но вовремя нашлись те, кто мне своей искренней добротой и бескорыстной дружбой. вместе мы стали бороться со злом и искать тех, кто когда-то испытал те же чувства, что и я прошло много лет. мир изменился и стал таким, каким вы его знаете. зло по-прежнему не дремлет, и мы боремся с ним до сих пор. нас зовут ночными призраками, ведь собираемся мы всегда тайно, именно ночью. - какая непростая у - сказала (имя русоволосой) - а мы можем чем-либо вам ? - вы хотите вступить в наши ряды? - да! - готовы ли вы бороться со злом любой ценой? - да! - чисты ли ваши помыслы? - да! - добро в наши ряды! помните: мы готовы принять каждого, но если он на стороне зла, предатель или причинил нам вред, тому мало не покажется, какими бы мы добрыми не были! вот такая однажды произошла в полнолуние. если вы также хотите вступить в наши ряды, то вот что мы требуем от вас: и т.д прошу

Легче найти знакомую рыбку в океане, чем человека в этом людском водовороте. здесь не то, что в океане. здесь все чужое, все поделено, все разгорожено, все охраняется. одни только вольные птицы ничьи, летают, кричат вдоль дороги. но их не поймать. да можно ли еще ловить этих птиц? быть может, и они кому-нибудь принадлежат. здесь легко умереть от голода и жажды среди водоемов, садов и стад. уж если попал в ад, надо быть в ладу с дьяволами. беда не в том, что человек произошёл от животного, а в том, что он не переставал быть животным… грубым, злым, неразумным.

Эту рассказали мне два старика. когда спала жара - было это в полночь, - мы сидели в дыму костра, защищавшего нас от  комаров,  и  то  и дело яростно давили тех крылатых мучителей,  которые,  не  страшась  дыма, хотели полакомиться нашей кровью. справа  от  нас,  футах  в  двадцати,  у подножия рыхлого откоса, лениво журчал юкон. слева, над розоватым  гребнем невысоких холмов, тлело дремотное солнце, которое не знало сна в эту  ночь и обречено было не спать еще много ночей.         старики, которые вместе со мною сидели у костра и доблестно сражались с комарами, были одинокий вождь и мутсак - некогда товарищи по  оружию,  а ныне дряхлые хранители преданий старины. они остались последними из своего поколения и не пользовались почетом в кругу молодых, выросших на задворках приисковой цивилизации. кому дороги предания и легенды в наши  дни,  когда веселье можно добыть из черной бутылки, а черную бутылку  можно  добыть  у добрых белых людей за несколько часов работы  или  завалящую  шкуру!   чего стоят все страшные обряды и  таинства  шаманов,  если  каждый  день  можно видеть, как живое огнедышащее чудовище - пароход, наперекор всем  законам, кашляя и отплевываясь, ходит  вверх  по  юкону!   и  что  проку  в  родовом достоинстве, если всех  выше  ценится  у  людей  тот,  кто  больше  срубит деревьев или ловчее с рулевым колесом, ведя  судно  в  лабиринте протоков между островами!         в самом деле, прожив слишком долго, эти два старика - одинокий  вождь и мутсак - дожили до черных дней, и в новом мире не было им ни  места,  ни почета. они тоскливо ждали смерти, а сейчас рады были раскрыть душу чужому белому человеку, который разделял их мучения у осаждаемого мошкарой костра и внимательно слушал рассказы о той давно минувшей поре, когда еще не было пароходов.         - и вот выбрали мне девушку в жены, -  говорил  одинокий  вождь.  его голос,  визгливый  и  пронзительный,  то  и  дело  срывался    на    сиплый, дребезжащий басок; только успеешь к нему привыкнуть, как он снова взлетает вверх тонким дискантом, - кажется, то верещит сверчок, то квакает лягушка.         - и вот выбрали мне девушку в жены, - говорил он. - потому  что  отец мой, каск-та-ка, выдра, гневался на меня за то,  что  я  не  обращал  свой взгляд на женщин. он был вождем племени и был уже  стар,  а  из  всех  его сыновей я один оставался в живых, и только через меня  он  мог  надеяться, что род его продлится в тех, кому еще суждено явиться на свет. но знай,  о белый человек, что я был болен; и если меня не радовали ни охота, ни рыбная ловля и мясо не согревало моего желудка, - мог ли  я  заглядываться на женщин, или готовиться к свадебному пиру, или мечтать о лепете и  возне маленьких детей?         - да, - вставил мутсак. - громадный медведь обхватил одинокого  вождя лапами, и он боролся, пока у него не треснул череп и кровь не  хлынула  из ушей.         одинокий вождь энергично кивнул.         - мутсак говорит правду. прошло время, я исцелился, но в то же  время и не исцелился. потому что, хотя  рана  затянулась  и  больше  не  болела, здоровье не вернулось ко мне. когда я ходил, ноги подо мной , а когда я смотрел на свет, глаза наполнялись слезами.  и  когда  я  открывал глаза, вокруг меня все кружилось; а когда я  закрывал  глаза,  моя  голова кружилась, и все, что я когда-либо видел, кружилось и кружилось у  меня  в голове. а над глазами у меня так сильно болело, как будто  на  мне  всегда лежала какая-то тяжесть или голову сжимал туго стянутый обруч.  и  речь  у меня была медленной, и я долго ждал, пока на язык придет нужное  слово.  а если я не ждал, то у меня срывалось много всяких слов и  язык  мой  болтал глупости. я был болен, и  когда  отец  мой,  выдра,    девушку         - молодую и сильную девушку, дочь моей сестры, - перебил мутсак. -  с сильными бедрами, чтобы рожать детей, стройная и быстроногая  была  кэсан. ни одна