1. как изменил л.андреев евангелие сюжет в "иуде искариоте"? 2. назвать контрастные образы в рассказе бунина "легкое дыхание".

сам автор охарактеризовал свое произведение как "нечто по психологии, этике и практике предательства"

рассказ необычен по своей композиции, т.к. недолгой жизни провинциальной гимназистки оли мещерской начинаеться с тягостного финала. к могиле юной девушки приходит классная и задумывается над невыно¬симой ситуацией: «возможно ли, что под ним (дубовым крестом) та, чьи глаза так бессмертно сияют из этого выпуклого фарфорового медальона? » дело в том, что в оле была в избытке та душевная сила, которой совсем нет в наставнице, отсюда такое при-тяжение её даже к памяти о «лёгком дыхании».

Таким стихотворением можно назвать "вскрыла жилы: неостановимо" (1934), в котором слились и сравнение творческого акта с самоубийством, и мотив вечного конфликта художника с непонимающим его "плоским" миром. в этой же миниатюре - осознание вечного круговорота бытия - смерть, питающая землю, - из которой растет тростник, - питает будущую жизнь, подобно тому, как каждый "пролитый" стих питает творчество настоящего и будущего. кроме того миниатюра раскрывает также цветаевскую идею "сосуществования" времен (прошлого и будущего) - в настоящем, идею творения во имя будущего, часто - мимо настоящего, вопреки сегодняшнему непониманию ("через край - и мимо"). даже цветаевская страстность передана здесь, но не через дробление фразы, а с повторов, эмоциональный накал действию - "выхлесту" жизни и стиха ("неостановимо", "невосстановимо" и т. д. ). причем одни и те же слова, относящиеся и к жизни, и к стиху, подчеркивают неразрывность жизни, творчества и смерти художника, всегда живущего на последнем вздохе. эмоциональное напряжение достигается и графическими средствами - выделением ключевых слов с знаков препинания: вскрыла жилы: неостановимо, невосстановимо хлещет жизнь. подставляйте миски и тарелки! всякая тарелка будет - мелкой, ss=msonormal style='text-indent: 35.45pt; mso-pagination: none; mso-layout-grid-align: none; text-autospace: none'> миска - плоской. через край - и мимо - в землю чугунную, питать тростник. невозвратно, неостановимо, невосстановимо хлещет стих. (вскрыла жилы: неостановимо, 1934) одно из наиболее характерных состояний цветаевой-поэта - состояние абсолютного одиночества. оно вызвано постоянным противостоянием с миром, а также характерным для цветаевой внутренним конфликтом между бытом и бытием. этот конфликт пронизывает все ее творчество и приобретает самые разные оттенки: это несовместимость небесного и земного, ада и рая, демонического и ангельского начел в человеке; высокого избранничества поэта с его мирским существованием. и в центре этого конфликта сама марина цветаева, совмещающая в себе и демонизм, и ангельское начало. порой она видит разрешение конфликта в собственной смерти: у "новопреставленной болярыни марины" сквозь повседневное лицо "проступит лик". цветаева считала творчество поэта работой, которую необходимо выполнять идеально, доводя до совершенства. но эта работа не могла продвигаться без повелений голоса свыше, некой музы, во власти которой целиком находится поэт. именно этот голос свыше приносит вдохновение, которое выше всех страстей человеческих и без которого не появилось бы на свет ни одно стихотворение марины цветаевой. трепетное отношение к россии и слову в поэзии марины цветаевой любовь к родине - истинно поэтическое свойство. без любви к родине нет поэта. и путь цветаевой в поэзии отмечен многими знаками этой любви - вины, любви - преданности, любви - зависимости, любви, которая, наверное, диктовала даже и ошибочные поступки в ее жизни. "простите меня, мои горы! простите меня, мои реки! простите меня, мои нивы! простите меня, мои травы! " мать - крест надевала солдату, мать с сыном прощалась навеки… и снова из сгорбленной хаты: "простите меня, мои реки! " (простите меня, мои горы! , 1918) истоки ее характера - в любви к россии, к , к слову. она пронесла эту любовь через все скитания, беды и несчастья, на которые сама себя обрекла и которыми вдобавок наградила ее жизнь. она выстрадала эту любовь. и не поступилась ею, не поступилась своей гордостью, своим поэтическим достоинством, святым, трепетным отношением к слову. о неподатливый язык! чего бы попросту - мужик, пойми, первая и до меня: россия, родина моя. но и с калужского холма не открывалася она - даль - тридевятая земля! чужбина, родина моя! даль, прирожденная, как боль, настолько родина и столь рок, что повсюду, через всю даль - всю ее с собой несу! даль, отдалившая мне близь, новая даль, говорящая: "вернись домой! " со всех - до горних зве

Это грешно, но когда я с тобой, мне не нужен бог. вот так думаешь, думаешь, думаешь – и в конце концов выдумываешь порох. нет ничего дороже времени, подумал он. час стоит жизни, день бесценен. смешно, я три года слежу за ним и так до сих пор и не понял, что он такое. впрочем, если бы он следил за мной, он бы тоже не понял. ведь всё может быть, вот что забавно! счастлив тот, кто думает о других. рэба — чушь, мелочь в сравнении с громадой традиций, правил стадности, освященных веками, незыблемых, проверенных, доступных любому тупице из тупиц, от необходимости думать и интересоваться. это безнадежно, подумал он. никаких сил не хватит, чтобы вырвать их из привычного круга забот и представлений. можно дать им всё. можно поселить их в самых современных спектрогласовых домах и научить их ионным процедурам, и всё равно по вечерам они будут собираться на кухне, резаться в карты и ржать над соседом, которого лупит жена. и не будет для них лучшего времяпровождения. все их действия можно объяснить, но чертовски трудно эти действия предсказать. для руматы, редко сталкивавшегося с детьми, десятилетний принц был антиподом всех сословий этой дикой страны. именно из таких обыкновенных голубоглазых мальчишек, одинаковых во всех сословиях, вырастали потом и зверство, и невежество, и покорность, а ведь в них, в детях, не было никаких следов и задатков этой гадости. иногда он думал, как здорово было бы, если бы с планеты исчезли все люди старше десяти лет. мы, руматы эсторские, спокон веков не разбираемся в лошадях. мы знатоки боевых верблюдов. хорошо, что в арканаре почти нет верблюдов. стоит ли лишать человечество его ? стоит ли подменять одно человечество другим? не будет ли это то же самое, что стереть это человечество с лица земли и создать на его месте новое?