Вкаком из тестовых в комплексе гто даётся три попытки​

ответ: Атум – возникший из первобытного хаоса, оплодотворяем самого себя, и выплевывает первую пару божеств: Шу – воздух и Тефнут – влагу.

Шу и Тефтун порождают Гебу – земля и Нут – небо.

Геба и Нут – рожают: Осириса, Исиду, Сетха, Нефтис».

(«История Востока», под ред. Р. Б.Рыбникова, издание Российской Академии наук.)

Тефнут – богиня влаги воспринималась как богиня мирового порядка.

Осирис – владыку над всеми звездами и покровитель умерших.

Исида – ставшей супругой Осириса, почитается как богиня супружеской верности, материнства, плодородия.

Сетх (Сет, Сутех) – бог-воитель, покровителя власти фараонов.

Нефтис (Нефтида, Небетхет) – покровительницу дома, домашнего очага, защитницу умерших.

Объяснение:

Главное, что объединяет рассматриваемые нами произведения искусства и позволяет сравнивать их, – это первоначальная идея божественности и вытекающий отсюда сюжет – Богоматерь с младенцем. Искусство возрождения не забывает тему Бога, наоборот – божественное начало присутствует во всех сферах жизни, но в творчестве итальянских художников оно получает воплощение, отличное от того, какое присуще было искусству средних веков.

Церковный канон требовал от художников изображения традиционного библейского сюжета, в частности, Богоматери с младенцем Иисусом, и категорически запрещал любые отступления от этой темы и попытки передать земные черты и реальные, жизненные образы в иконах. Примером такого традиционного изображения и является “Владимирская Богоматерь”.

Символизм чисто церковного типа перерастает здесь в нечто несоизмеримо более значительное – в символ человеческой любви. То же самое мы наблюдаем и в картине Рафаэля, и в этом, несомненно, состоит сходство двух произведений. Однако, учитывая эти попытки автора передать в образе Богоматери черты реального человека, следует утверждать, что все же “Владимирская Богоматерь” – это образ религиозный, еще сохраняющий свои сверхъестественные черты. И это свидетельствует о том, что византийское искусство стремилось к воспроизведению уже сложившегося типа.

Искусство Ренессанса, наоборот, всегда тяготело к свободному изменению каждой привычной сцены. Современные Рафаэлю гуманисты считали, что для того, чтобы быть понятным народу, поэт должен изъясняться “volgare”. В тех же целях художники Возрождения обращались к старинным, широко известным в народе легендам и расцвечивали их красками своего воображения. Однако Рафаэль не ограничился пересказом средневековой легенды. В качестве художника-гуманиста он позаботился о том, чтобы из-под оболочки сверхъестественного в его образе выступила правда народной мудрости.

Мария лишилась ореола святости (сияние вокруг нее – почти зрительная иллюзия, поскольку вся фигура выступает на фоне светлого неба). На ней покрывало и плащ из гладкой ткани, ноги ее босы, Мария, в сущности, простая женщина. Недаром многим бросалось в глаза, что и младенца она держит, как обычно держат крестьянки. Все обаяние ее – в изящной соразмерности фигуры, в спокойной осанке, в душевной чистоте. Но эту босоногую женщину встречают как царицу-владычицу и папа Сикст, и святая Варвара, и ангелы.