Мхк. 1) охарактеризуйте памятники мавританского искусства, которые вам запомнились. 2) почему в художественной культуре мусульманского востока ценилась книжная миниатюра?

В начале VIII столетия арабы образовали в Испании халифат, который в XIII в. сократился до крошечного Гранадского эмирата и пал в 1492 г. Непосредственное соседство с христианским Западом, непрекращающиеся столкновения между маврами и христианами, физические особенности Пиренейского полуострова, плодородность его почвы, благодатность климата и вообще условия, позволившие испанским маврам жить жизнью, разительно отличающейся от жизни их соплеменников в других странах, коренным образом изменили их характер из сурового и воинственного в мягкий, культурный, рыцарский, и высокому развитию их искусства[1].

В мавританской архитектуре следует различать три периода: образцом первого может служить Большая мечеть в Кордове (ныне католический собор); образцами второго или переходного периода являются башня Хиральда и Алькасар в Севилье, а о третьем периоде — периоде высшего совершенства мавританского стиля — дают наглядное представление гранадские дворцы Альгамбра и Хенералифе[1]. Мавританский стиль ярко проявился впоследствии в архитектуре синагог Европы.

Испанские мавры находились в тесной связи со своими соплеменниками на северном берегу Африки, где они до сего времени населяют Тунис, Алжир и Марокко. Связь эта должна была, сверх всего прочего, выразиться в сходстве архитектуры у тех и других. Действительно, в дошедших до нас памятниках старинного африканско-арабского зодчества мы видим те же общие формы, те же арки и колонны, ту же орнаментацию, что и в испано-мавританских постройках, но разработанные с меньшей последовательностью и полнотой. Это заставляет относить их ко времени, более раннему, чем последний период исламского искусства в Испании, преимущественно к XII веку, когда отношения между испанскими и африканскими арабами были особенно близки. Таким образом, например минареты при главной мечети Марокко имеют большое сходство с Хиральдой, и можно верить преданию, называющему строителем их того же Гебра, которым сооружена эта последняя[1].

Объяснение:

Музыка, а иногда и песни для фильма - это как приправа для блюда. Без них вы узнаете историю, но не сможете насладиться ей сполна, распробовать все ингредиенты в полной мере, почувствовать едва уловимые нотки вкуса. Самая явная и в то же время самая главная цель музыкального сопровождения – это усилить эмоции зрителя при просмотре различных сцен. Тут даже не надо приводить конкретных примеров. Все мы замечали, что при расставании героев часто играет грустная мелодия; когда маньяк преследует жертву слышна напряженная музыка; в комедиях места без шуток иногда заполняют задорной музыкой, чтобы веселье не прекращалось; а после того как Энди Дюфрейн сбегает из тюрьмы Шоушенк и срывает с себя арестантскую робу, напряженная музыка сменяется победными фанфарами, переходящими в спокойную мелодию. Если у зрителя черствое сердце, а у актера недостаточно мастерства, чтобы достучаться до аудитории, то музыка растопить лед и прийти на артисту.

Шишкин менее других художников был склонен к подражанию чужим полотнам, поэтому ему удалось выработать собственный художественный стиль. Для него характерны такие свойства, как простота, содержательность и выразительность образов.

Простота сюжета. Многие современники Шишкина искали сюжеты, полные драматизма, разлада. Даже в пейзажной живописи это сводилось к изображению разбушевавшейся стихии, игры света и тени, поиску контрастов. Однако Ивана Ивановича привлекали простые сюжеты, в которых не было никакой драмы. Как заметила племянница художника А.Т. Комарова, именно Шишкин начал рисовать просто лес или просто поле, но делал это по-настоящему виртуозно. Вероятно, именно первозданная красота «воплощенной божественной мысли» так привлекала его, что он не нуждался в поиске других образов.

Содержательность. Отсутствие в сюжете драматизма позволяло Шишкину полностью концентрироваться на конкретном образе. Он с величайшей страстью погружался в мир природы, изучая каждое растение, каждую травинку, чтобы затем воспроизвести на бумаге максимально точный образ. Однажды он даже удивил художника Репина, когда поинтересовался деталями репинской картины. Шишкину стало любопытно, какую именно древесину Репин изобразил на своем полотне. Однако последний был в недоумении и не мог понять, зачем ему это надо знать. Шишкин в ответ заметил, что для плота подходит отнюдь не каждое дерево, так как одно окажется слишком тяжелым, а другое может просто разбухнуть в воде.