Разрешитьd7 в тоническую терцию в ре мажоре

Вот, наступили выходные дни, появилась минута другая свободного времени, чтобы отвлечься от будничной суеты и уделить немного внимания чему-то более высокому, чем решение текущих вопросов и проблем. на этот раз хочу поделиться со своими друзьями одной темой, которая часто возникала при освещении творчества современных художников. а именно, как отличить настоящее искусство от его имитации? ведь не секрет, что этот вопрос возникает в головах у многих любителей прекрасного. особенно, если не быть искушенным в знании многих культурологических и философских вопросов, которые требуется понимать для того, чтобы отличать настоящие шедевры от фальшивок. не буду лукавить, на эту тему есть множество работ, но все они достаточно громоздкие и сложные. современное искусство, в этом смысле ничем не отличается от и , использование множества символов и знаков – это еще не критерий достоверности. поэтому, пользуюсь случаем, хочу презентовать работы известного знатока современного искусства и автора многих работ – пародий и карикатур на современное псевдоискусство, грейсона перри (grayson perry). личность неоднозначная во многих смыслах, его творчество вызывает жаркие споры среди специалистов, тем не менее, я полагаю, что ему удалось в доступной форме приоткрыть занавес на волнующие многих вопросы, а ответы и выводы каждый сможет сделать для себя сам. надо отдать ему должное, что он сделал многое через призму культурологического юмора, что делает его работы живыми и доступными для понимания в широких кругах. итак, немного о сложном на простом языке:

Был в жизни дориана и такой период, когда он весь отдавался музыке, и тогда в его доме, в длинной зале с решетчатыми окнами, где потолок был расписан золотом и киноварью, а стены покрыты оливково-зеленым лаком, устраивались необыкновенные концерты: лихие цыгане дикие мелодии из своих маленьких цитр, величавые тунисцы в желтых шалях перебирали туго натянутые струны огромных лютней, негры, скаля зубы, монотонно ударяли в медные барабаны, а стройные, худощавые индийцы в чалмах сидели, поджав под себя ноги, на красных циновках и, наигрывая на длинных дудках, камышовых и медных, зачаровывали (или делали вид, что зачаровывают) больших ядовитых кобр и отвратительных рогатых ехидн. резкие переходы и пронзительные диссонансы этой варварской музыки волновали дориана в такие моменты, когда прелесть музыки шуберта, дивные элегии шопена и даже могучие симфонии бетховена не производили на него никакого впечатления. он собирал музыкальные инструменты всех стран света, даже самые редкие и старинные, какие можно найти только в гробницах вымерших народов или у немногих » « еще существующих диких племен, уцелевших при столкновении с западной цивилизацией. он любил пробовать все эти инструменты. в его коллекции был таинственный «джурупарис» индейцев рио-негро, на который женщинам смотреть запрещено, и даже юношам это дозволяется лишь после поста и бичевания плоти; были перуанские глиняные кувшины, звуки, похожие на пронзительные крики птиц, и те флейты из человеческих костей, которым некогда внимал в чили альфонсо де овалле, и поющая зеленая яшма, находимая близ куцко и звенящая удивительно приятно. были в коллекции дориана и раскрашенные тыквы, наполненные камешками, которые гремят при встряхивании, и длинный мексиканский кларнет, — в него музыкант не дует, а во время игры втягивает в себя воздух; и резко звучащий «туре» амазонских племен, — им сигналы часовые, сидящие весь день на высоких деревьях, и звук этого инструмента слышен за три лье; и «тепонацли» с двумя вибрирующими деревянными языками, по которому ударяют палочками, смазанными камедью из млечного сока растений; и колокольчики ацтеков, «иотли», подвешенные гроздьями наподобие винограда; и громадный барабан цилиндрической формы, обтянутый змеиной кожей, какой видел некогда в мексиканском храме спутник кортеса, бернал диас, так живо описавший жалобные звуки этого барабана. дориана эти инструменты интересовали своей оригинальностью, и он испытывал своеобразное удовлетворение при мысли, что искусство, как и природа, создает иногда уродов, оскорбляющих глаз и слух человеческий своими формами и голосами.