Музыка, сольфеджио 4 класс.постройте ув.4 ум 5 с разрешением в тональностях с одним знаком! надо!

А сольфеджио какая часть?

ответ:Если в «революционных» музыкальных кругах, которые, естественно, всегда более или менее горячо выступают против музыки задать вопрос, кто из вчерашних композиторов действительно достоин своих высоких пьедесталов, обычно в ответ будет назван небольшой перечень прославленных имен, ряды которых часто меняются, за исключением двух: Вольфганга Амадея Моцарта и Фридерика Шопена. Единодушный выбор и постоянное сопоставление этих двух имен чрезвычайно характерны. Неизбежно и закономерно возникает вывод о внутреннем родстве творчества «классика» Моцарта и «романтика» Шопена. При этом речь идет не только о масштабе индивидуальных талантов этих художников, несмотря на то, что в обоих случаях это масштабы огромные. Однако для многих все же «глубина» Бетховена, «стихийная сила» Вагнера тысячекратно более убедительны, чем изумительно уравновешенная, по временам почти холодная музыка Моцарта. Родство это происходит, поэтому, может быть, из гораздо более глубоких духовных источников. Речь здесь идет, по всей вероятности, о сокровенном отношении художника к творчеству, о том, как сырой звуковой материал преобразуется в совершенное произведение искусства. При такой постановке вопроса возникает основное сомнение: соответствуют ли действительности указанные этикетки «классик» и «романтик ли вообще выявить глубочайшие черты творчества данного художника догматическое ограничение творческих индивидуальностей рамками существующих исторических форм, установление их зависимости только от самых общих характерных черт данной исторической эпохи?

Сомнение это укрепляет нас в другом выводе, вытекающем из безусловного ныне предпочтения из всего музыкального именно двух данных имен: этот «классик» и этот «романтик», внешне разделенные едва ли не полярной идейной противоположностью двух исторических эпох, представляют для созидаемой сегодня музыки бесспорную и абсолютную ценность их произведения являются поэтому как бы маяком или, так сказать, несокрушимой основой, на которую может мощно и надежно опереться развитие современной музыки, по крайней мере того ее направления, которое за несколько десятилетий бурно расцвело как бы вопреки своей официальной отчизне — Германии и вне ее. Ибо расцветает это течение под знаком протеста против «романтизма», который именно в немецкой музыке завоевал самые высокие вершины; следовательно, нужно предположить, что не специфический «романтизм» делает Шопена столь близким нам, современникам, а скорее другие черты его гения, по всей вероятности, и те, которые роднят его с Моцартом.

Ни изменившиеся в значительной мере влияния исторической перспективы, ни глубокое различие меняющихся в зависимости от исторических эпох художественных идеологий не в состоянии уничтожить глубочайшего родства между некоторыми творческими типами, которое выражается в сокровенном отношении художника к его творчеству.

Каким же было это отношение у Моцарта? Не подлежит сомнению, что мы не найдем в его искусстве того понятия «глубины», которое появилось в пору музыкального романтизма в Германии и до наших дней блуждает в трудах критиков, как изношенный, анахронический, ничего не говорящий символ сомнительной достоверности.

Музыка эта с ее изумительной, словно южной легкостью, которой присуща глубина самобытного, прозрачного, абсолютного, формального совершенства, в то же время кажется как бы вычеканенной из твердого, благородного металла. Творческий процесс Моцарта словно совершался вне сферы непосредственного внутреннего переживания. По примеру Бенвенуто Челлини, который с одинаковой радостью отливал статую Персея и золотой бокал для меценатствующего римского папы, казалось бы и Моцарт, смотря на свое произведение глазами, улыбающимися от творческой радости, тщательно и критически шлифовал его, придавая окончательную, завершенную форму, будь это симфония, «Свадьба Фигаро» или небольшая песенка,— и эта форма была всегда одинаково совершенной.

В этом будто бы «объективном» отношении художника к своему произведению заключена тайна неиссякаемого совершенства формы. Само это произведение, словно волшебством извлеченное из неподатливой глыбы «материала», не выражающее ничего, кроме себя самого, является созданием бесконечно «пластичным» и истинным, созданием, которое «организовано» по законам самобытной внутренней логики, и тем самым, стало быть, «ограничено» в своих идеально согласованных размерах, созданием, живущим своим самостоятельным бытием, как бы вне бурного и вечно переменного потока внутреннего переживания художника.

Песен написано огромное количество. Да это и понятно, ведь песня является верным спутником человека на протяжении всей жизни. Она убаюкивает его в колыбели, рассказывает о далёких странах, учит нас смеяться, плакать, читать и считать, сопровождает повсюду. Ведь не зря поётся в известной песне Василия Ивановича Лебедева-Кумача:

Нам песня строить и жить
Она, как друг и зовёт, и ведёт
И тот, кто с песней пo жизни шагает,
Тот никогда и нигде не пропадёт. 

Годы учёбы, труда, будни и праздники, сражения и победы – всё оставляет свои песни, если попытаться собрать воедино все когда-либо рождённые песни, получилась бы огромная летопись всей истории человечества.

Что же такое песня? Почему так велика ее роль в жизни человека?

Давайте прочитаем фрагмент из повести Юрия Нагибина «Книга детства» на стр. 52 ваших учебников.

«Я рано узнал прелесть песни,- вспоминает писатель Юрий Нагибин в своей «Книге детства». - Мне пела мама.

Шумом полны бульвары,
Ходят, смеются пары...

- Звучало по утрам в залитой солнцем комнате. Мама вытирала пыль с вещей, отдавая солнцу их лакированные глади. А я был во власти бульваров, полных светлой радости, шумящих молодыми голосами и весенней листвой.

И может всё случиться!

Я не знал, пела ли мама ещё, я просто больше ничего не слышал. Сердце обмирало и замыкалось в своей тайне: что-то случится в моей жизни, непременно случится, грозное, счастливое, до стыда сладкое, о чём я и думать не смел».

- Какой вывод можно сделать из прочитанного отрывка? (Слова песни, с душой пропетые родным человеком, заставляют задуматься о будущем, могут увести в прекрасный мир фантазии.)

Да, человек, даже совсем юный, впервые ощущает в себе неизведанные ещё силы к поэтическому состоянию души – тому главному, что отличает его от всех других живых существ.