Музыкальный терменвокс на буквы е с т р . надо.

Альфред Хичкок считал приход звука в кино величайшей трагедией в истории "главнейшего из искусств". Но даже в "немые времена", когда фильмы озвучивали таперы, оно развивалось рука об руку с музыкой. Мы с легкостью запоминаем имена режиссеров и исполнителей главных ролей в полюбившихся фильмах, но фамилия автора саундтрека, за редкими исключениями, в голове не задерживается. Настало время исправить эту несправедливость. Об авторах, аранжировщиках и исполнителях музыки из советских фильмов вспоминает колумнист m24.ru Алексей Байков. Читайте первую часть его материала.

Собственно, под термином "классика" здесь и далее мы будем понимать не столько то, что мы привыкли с ним ассоциировать – симфоническую музыку, исполненную высоколобыми музыкантами в  усилий членов Союза композиторов СССР. Диапазон получается довольно приличным: включающим в себя как собственно симфонические произведения, так и советскую эстраду, джаз, так называемый "филармонический" рок и позднесоветскую поп-музыку во всем ее многообразии. Объединяет эту разношерстную кучу стилей и жанров лишь одно – вся эта музыка писалась людьми, имевшими советское академическое (одно из лучших в мире, к слову) музыкальное образование.

Ну и что, в конце концов, тот же Моцарт или Гайдн написали немало легких вещей, предназначенных для увеселения широкой публики. Да и что греха таить – сегодняшние "попробуй джага-джага", как правило, сочиняются теми же руками, что и авангардные симфонии, ибо для создания примитивного сочетания нот влезть в мозги всем и каждому, как раз и требуется крепкий профессионал.

Практически все "топовые" советские композиторы сочиняли для кино, поскольку именно эта работа и являлась основным источником их дохода, не считая отчислений с продажи клавиров (нотных записей), а "авторские" в системе Госконцерта были мелочевкой "на пиво".

сюжет рок-оперы основывается на евангельских повествованиях и охватывает период от въезда иисуса в иерусалим до его казни на голгофе.

в своём либретто тим райс в общем и целом следует евангельским текстам, но при этом по-своему трактует многие ключевые моменты библейской . можно
утверждать, что роль ведущего персонажа здесь отдана иуде. в равной или даже большей мере, чем иисусу: ему принадлежат первое («heaven on their minds») и чуть ли не последнее слово («superstar») (за исключением слов умирающего на кресте иисуса) . он производит, по крайней мере вначале, впечатление
рациональной и последовательной личности, в то время как иисус сильно эмоционален, чувствителен и, как оказывается, не вполне понимает цель собственной жертвы.

иуда неустанно критикует иисуса (за то, что тот по его мнению позволил событиям выйти из-под контроля, пошёл на поводу у толпы, в
буквальном смысле слова «бого-творящей» его, разрешил магдалине тратить на него дорогостоящую мирру и т. д. — последний эпизод имеется и в евангелии) . по словам иуды, иисус в начале своей деятельности считал себя просто человеком и не выдавал себя за бога (мф. 19: 17), а затем перестал
сопротивляться мнению толпы, что, по мнению иуды, может кончиться плохо. на предательство он решается для того, чтобы предотвратить худшую катастрофу — бунт против римлян и последующее кровопролитие. при этом на тайной вечере иуда не скрывает своих намерений, более того, восклицает: «ты сам хочешь,
чтобы я сделал это» — и действительно, слышит в ответ: «иди, что же ты медлишь! » . когда иуда начинает понимать, что иисусу грозит смерть, в которой обвинит только его одного, он сам себя объявляет жертвой («зачем ты избрал меня для своего кровавого преступления? ») . логика иуды такова: если
иисус — действительно сын бога, значит, он всё предвидел заранее, сам расписал сценарий событий и пригласил его, иуду, на роль «проклятого на все времена» .

сам же иисус неоднократно демонстрирует, что ему известно, что ожидает его лично, и при этом говорит об этом как о судьбе, не подлежащей
изменению. в песне «в гефсиманском саду» иисус, как и в евангелии, выражает своё страдание от этого знания и просит: «забери от меня эту чашу, я не хочу вкусить её яду… » однако, в отличие от евангелия, здесь иисус прямым текстом говорит, что он не понимает, зачем бог-отец посылает его на смерть
(лишь строит догадки: «стану ли я более заметным, чем был ранее? » , «будет ли всё, что я говорил и делал, более значимым? ») . просит объяснить ему причину, по которой бог-отец хочет, чтобы он умер, логику этого решения. впрочем, если рассматривать это вспоминая эпизод евангелия в гефсиманском
саду, известный как «моление о чаше» , то он свидетельствует, что человеческая природа иисуса христа, как носителя двух природ, на мгновения в преддверии смерти, но была побеждена его божественной природой, в итоге к готовности добровольно принять чашу во имя воли отца, как воли желающей только
блага всем. поэтому поведение образа и драматизм ситуации несколько не соответствуют тексту песни, прояляя вольную фантазию автора текстов оперы. («яви мне хотя бы крупицу своего вездесущего замысла» — . show me just a little of your omnipresent brain). отца в том, что он слишком увлечён кровавыми
деталями его казни («где и как» ) и мало заботится об обосновании её необходимости («зачем» ) — . you’re far too keen on where and how, but not so hot on why. наконец он всё же смиряется с предначертанием, добавляя, что устал от своей ноши («тогда я был вдохновлён; сейчас я грустен и устал. в конце
концов, я старался три года — кажется, что тридцать! тогда почему боюсь закончить то, что начал? » ) совершенно очевидно из игры актера что после колебаний он вдруг понимает суть

подробнее - на -