Построить vll 7 и умvll 7 в в-dur g-moll (в си бемоль мажоре и соль миноре) , напишите вводные !

B-dur.
мVII7: ля-до-ми♭-соль
умVII7: ля-до-ми♭-соль♭
g-moll.
умVII7: фа#-ля-до-ми♭

каждые два такта образуют одну группу, заканчивающуюся всегда на сильной доле; движение умеренное; наименьшие длительности нот — восьмые.

Первоначально развился как быстрый народный танец-цепочка в южных и центральных районах Франции, а также в Бретани. Возможно, имеет кельтское происхождение.

В XVII веке был введён Жаном-Батистом Люлли в репертуар придворной и салонной музыки и стал часто встречаться в качестве составной части сюиты, следуя, как правило, за сарабандой. Страны распространения — европейские и южно-американские.

Позднейшие композиторы использовали гавот скорее в качестве стилизации; известен, в частности, гавот из оперы Жюля Массне «Манон Леско». В русской музыке форма гавота использовалась Чайковским, Глазуновым и особенно Прокофьевым в симфонической, фортепианной музыке, балетах.

Ф. Шуберта зачаровывала поэзия Гёте.

Она волновала, пленяла фантазию, ум, душу

молодого композитора.

"Лесной царь" Шуберт сочинил, когда ему

было всего 18 лет.

Лесной царь - свободная композиция, музыкальное

строение которой подчинено развёртыванию сюжета.

Замечательна при этом гармония всех соотношений:

сквозного музыкально-драматического развития и

симметричности форм, вокального и инструментального начал,

выразительности и изобразительности.

Ритм сопровождения, его непрерывное тяжёлое биение,

пронизывает , скрепляет и объединяет все части целого.

В эту безостановочную октавную дробь -

подражание топоту коня, скачке - вклиниваются тревожно

возбуждённые гаммаобразные взлёты в басу.

Объединяя изобразительные и выразительные приёмы,

Шуберт создаёт полную зрительно-слуховую иллюзию.

Начинается большим фортепианным вступлением,

материал которого продолжает затем развиваться в

партии сопровождения.

Кроме фортепианного вступления есть ещё и вокальное

обрамление, то есть вокальное вступление и послесловие;

оно ведётся от лица рассказчика-повествователя:

Кто скачет, кто мчится под хладною мглой?

Ездок запоздалый, с ним сын молодой.

Словами рассказчика завершается повествование:

Ездок погоняет, ездок доскакал...

В руках его мёртвый младенец лежал…

Остальной текст - прямая речь, распределённая между

отцом, его сыном и лесным царём.

Реальные лица - повествователь, отец, ребёнок объединены

близостью интонационного строя.

Но в соответствии с текстом, в музыку всякий

раз привносятся новые штрихи, которые оттеняют

индивидуальные черты, состояние каждого персонажа.

Речь Лесного царя заметно отличается от взволнованной

речи рассказчика, ребёнка и отца преобладанием ласковой

вкрадчивости, мягкости, завлекательности.

Характер мелодии - отрывистой,

с обилием вопросов и восходящих интонаций в партиях

всех персонажей, кроме Лесного царя, у него же она -

плавная, закруглённая, певучая.

Но не только характер мелодической интонации -

с появлением Лесного царя меняется всё фактурное

сопровождение: ритм бешеной скачки, пронизывающий

от начала до конца, уступает место более

спокойно звучащим аккордам, очень благозвучным,

нежным, убаюкивающим.

Возникает даже своеобразный контраст между эпизодами

, такой взволнованной, тревожной по характеру

в целом, с двумя лишь проблесками спокойствия и

благозвучия (две фразы Лесного царя).

Не зная содержания произведения, возможно даже ошибиться,

связав лирические эпизоды с появлением доброго

и светлого персонажа на фоне общего смятения и тревоги.

Такова трагическая ирония этой музыки, как бы дразнящей

слушателя мнимым светом и мягким призывом.

На самом деле, как это часто бывает в искусстве,

именно в такой ласковости таится самое страшное:

зов к смерти, непоправимости и безвозвратности ухода.

Поэтому музыка Шуберта не оставляет нам иллюзий:

едва умолкают сладкие и страшные речи Лесного царя,

тут же вновь врывается неистовая скачка коня

(или стук сердца?), своей стремительностью

показывающая нам последний рывок к

к преодолению страшного леса, его темных и таинственных глубин.

На этом и заканчивается динамика музыкального развития

: потому что в конце, когда наступает остановка

в движении, последняя фраза звучит уже как послесловие:

"В руках его мёртвый младенец лежал".

Эта , благодаря реализму своих образов,

является одним из самых впечатляющих

произведений Шуберта.