Музыкальная жизнь Донбасса покороче.

Деятели культуры занимали традиционно весомую роль среди многоликой общности Донбасса. С началом конфликта они начали свою борьбу. О культурных парадигмах и вызовах времени корр. ДАН побеседовал с экс-министром культуры ДНР, а ныне генеральным директором Донецкой государственной академической филармонии Александром Парецким.

Александр Александрович, как в условиях войны у людей меняется потребность в музыке?

Сложилась парадоксальная ситуация: идут постоянные боевые действия, города изнывают от обстрелов, а люди стремятся в филармонию. Когда-нибудь музыкальное положение Донбасса в военное время назовут феноменом и будут защищать диссертации на эту тему. В сезоне мы провели почти полтысячи концертов: и в зале филармонии, и в городах Республики, и на открытых площадках, и в учебных заведениях. Эти мероприятия посетили около 350 тысяч зрителей. Это хороший показатель даже для мирного времени.

Вы это связываете с переменой музыкальных вкусов?

Не думаю, что посещаемость увеличилась из-за изменения слушательских предпочтений. Стала разнообразнее наша афиша, репертуар обогатился, и мы постоянно находимся в поиске новых программ, которыми сможем удивить слушателя. Артисты и коллективы филармонии – универсальные, которым подвластны любые музыкальные направления: классика, барокко, джаз, рок, народная музыка…

И какой при этом Ваш главный приоритет в работе?

Я ставлю перед коллективом главную цель: борьба с духовной бедностью людей. Музыка имеет колоссальную силу, магические свойства, она одухотворяет, улучшает настроение, утешает, вдохновляет… Цикл концертов под руководством легендарного врача, профессора Эмиля Фисталя доказывают — музыка имеет и целебные свойства. Этот потенциал дончане должны использовать себе во благо. Мы призываем людей оторваться от серых будней, от рабочей рутины, найти возможность посетить концерт и почувствовать благотворное влияние музыки. И люди нас слышат. Сложилась тенденция, что на многие программы билеты раскупают за месяц до концерта. Популяризация филармонии – это сегодня главное! Стереотип о том, что филармония – это унылое заведение, уверенно рушится. Наша задача – сделать пребывание слушателей в филармонии комфортным, приятным, интересным и полезным. И мы к этому стремимся при минимальных затратах — от формирования высококачественного репертуара до улучшения интерьера холлов, фойе и залов.

В репертуаре будут особые сюрпризы?

Уже 9 и 10 сентября в рамках торжеств, посвященных Дню освобождения Донбасса, состоятся концерты любимицы донецкой публики, талантливой пианистки из США Валентины Лисицы и сольного концерта венгерского пианиста.
Ко мне регулярно обращаются деятели культуры из разных стран с предложениями и горячим желанием выступить на прославленной сцене Донецкой филармонии. Сейчас ведутся переговоры, выстраивается график. Не буду забегать вперед, но уверен, что новый сезон порадует донецкую публику новыми исполнителями.

Давайте немного «отмотаем назад». Кого бы вы могли назвать своим «духовным наставником» в музыке?

Только в старших классах я стал посещать вокальную студию в Макеевке под руководством очень чуткого педагога и удивительного человека – Татьяны Мироненко. А профессионально заниматься вокалом стал достаточно поздно, но усилено и усердно: 2-3 раза в неделю. Ездил в Донецк на занятия к замечательным музыкантам, артистам филармонии, заслуженным артистам Украины – Анатолию Юхнову и Людмиле Бородицкой, которые за год сделали меня лауреатом национального конкурса академического пения, и я с максимальными результатами поступил в Донецкое музыкальное училище (ныне – Донецкий музыкальный колледж им. С. С. Прокофьева).

Почему остались в Донецке? С таким потенциалом могли ведь продолжить обучение в Киеве…

Да, это действительно так, возможности были. Многие мои сокурсники и преподаватели были уверены, что я обязательно уеду, чтобы строить карьеру. На моем переезде в Киев настаивала бабушкина родная сестра, которая полжизни проработала в легендарной капелле «Думка» и Киевской опере, но я не рассматривал возможность покинуть Донбасс. Как в известной песне «Летят перелётные птицы»: «А я остаюся с тобою, родная навеки страна; не нужен мне берег турецкий и Африка мне не нужна». Точно не могу определиться, что это: патриотизм, консерватизм – но я без лишнего пафоса люблю донецкий край. «Где родился, там и пригодился» — это обо мне. Я убежден, что каждый человек должен своим появлением на свет, жизнью принести пользу своей родине, а Родина для меня — это не ограниченная территория на карте, а то, с чем связана жизнь.
В первый раз я посетил концерт филармонии в раннем детстве, поэтому почти не помню этого момента. Помню только, что она казалась мне чем-то значительным, даже грандиозным. Это сейчас мы ломаем голову, как разместить на сцене филармонии оркестры, а тогда она мне показалась огромной, а трубы органа усиливали впечатление.
Первое выступление на сцене состоялось в 18 лет.

Осел увидел Соловья

И говорит ему: "Послушай-ка, дружище!

Ты, сказывают, петь великий мастерище.

Хотел бы очень я

Сам посудить, твое услышав пенье,

Велико ль подлинно твое уменье?"

Тут Соловей являть свое искусство стал:

Защелкал, засвистал

На тысячу ладов, тянул, переливался;

То нежно он ослабевал

И томной вдалеке свирелью отдавался,

То мелкой дробью вдруг по роще рассыпался.

Внимало все тогда

Любимцу и певцу Авроры;

Затихли ветерки, замолкли птичек хоры,

И прилегли стада

Чуть-чуть дыша, пастух им любовался

И только иногда,

Внимая Соловью, пастушке улыбался.

Скончал певец. Осел, уставясь в землю лбом,

"Изрядно, - говорит, - сказать неложно,

Тебя без скуки слушать можно;

А жаль, что незнаком

Ты с нашим петухом;

Еще б ты боле навострился,

Когда бы у него немножко поучился",

Услыша суд такой, мой бедный Соловей

Вспорхнул - и полетел за тридевять полей.

Избави бог и нас от этаких судей.

Осел увидел Соловья

И говорит ему: "Послушай-ка, дружище!

Ты, сказывают, петь великий мастерище.

Хотел бы очень я

Сам посудить, твое услышав пенье,

Велико ль подлинно твое уменье?"

Тут Соловей являть свое искусство стал:

Защелкал, засвистал

На тысячу ладов, тянул, переливался;

То нежно он ослабевал

И томной вдалеке свирелью отдавался,

То мелкой дробью вдруг по роще рассыпался.

Внимало все тогда

Любимцу и певцу Авроры;

Затихли ветерки, замолкли птичек хоры,

И прилегли стада

Чуть-чуть дыша, пастух им любовался

И только иногда,

Внимая Соловью, пастушке улыбался.

Скончал певец. Осел, уставясь в землю лбом,

"Изрядно, - говорит, - сказать неложно,

Тебя без скуки слушать можно;

А жаль, что незнаком

Ты с нашим петухом;

Еще б ты боле навострился,

Когда бы у него немножко поучился",

Услыша суд такой, мой бедный Соловей

Вспорхнул - и полетел за тридевять полей.

Избави бог и нас от этаких судей.