Как раскрывается сюжет в балете "Ромео и Джульетта

Объяснение:

Сюжет спектакля разворачивается в средневековой Италии.Между двумя именитыми веронскими семьями Монтекки и Капулетти вот уже много лет длится вражда... Знать правду будет только Ромео,он придет за ней в склеп и тайно увезёт подальше от родного дома.

Сюжет спектакля разворачивается в средневековой Италии. Между двумя именитыми веронскими семьями Монтекки и Капулетти вот уже много лет длится вражда. Но перед истинной любовью нет никаких границ: двое юных созданий из враждующих семей влюбляются друг в друга. И ничто не может им помешать: ни смерть друга Ромео Меркуцио, павшего от руки двоюродного брата Джульетты Тибальда, ни последующая месть Ромео убийце друга, ни предстоящая свадьба Джульетты с Парисом.

Пытаясь избежать ненавистного замужества, Джульетта обращается за к патеру Лоренцо, и мудрый священник предлагает ей хитрый план: девушка выпьет снадобье и погрузится в глубокий сон, который окружающие примут за смерть. Знать правду будет только Ромео, он придет за ней в склеп и тайно увезет подальше от родного города. Но злой рок витает над этой парой: Ромео, услышав о смерти любимой и так и не узнав правды, выпивает яд возле ее гроба, а от зелья Джульетта, увидев бездыханное тело возлюбленного, убивает себя его кинжалом.

Объяснение:

ответ: Восьмую симфонию фа-мажор Бетховен создавал параллельно с Седьмой (1812), как будто на своей, «бетховенской» территории учреждая «гайдновский» анклав. В Восьмой Бетховен иронически смотрит на себя глазами старшего коллеги, не озабоченного философскими проблемами, и, со своей стороны, -на родоначальника Венской школы. Композитор создает пародию на «нормальную» классическую симфонию, — пародию, в которой, однако, слышна невозмутимая естественность пародируемой нормы. Раздутые, как флюсы, виртуозные каденции разделов во второй части шулерски-ловким структурным приемом укладываются в пропорции формы. Композитору как бы жаль, что он не остался там, где писание симфоний было прекрасным ремеслом, данью блаженному «созвучию» (буквальный перевод слова «симфония»), а не служением человечеству и будущему. Но в то же время композитор смеется над музыкой, довольствующейся прекрасным ремеслом и блаженным созвучием. Во всяком случае, как замечено немецким музыковедом, в западных концертных афишах, в которых симфонии объявляются по тональностям, а не по номерам, под « Symphony in Fa-major» Бетховена подразумевают Шестую, хотя Восьмая написана в той же тональности. Тем самым как бы молчаливо признается ее нетипичность для творчества Бетховена. »

Объяснение: потому что да

«Не шей ты мне, матушка,                                                              Красный сарафан,                                                                                     Не входи, родимушка,                                                                               Попусту в изъян!                                                                                    Рано мою косыньку                                                                                   На две расплетать!                                                                         Прикажи мне русую                                                                                   В ленту убирать!                                                                                      Пущай, не покрытая Шелковой фатой,                                                 Очи молодецкие Веселит собой!                                                              То ли житье девичье,                                                                             Чтоб его менять,                                                                          Торопиться замужем                                                                               Охать да вздыхать?                                                                          Золотая волюшка                                                                                     Мне милей всего!                                                                                      Не хочу я с волюшкой                                                                                  В свете ничего!» -                                                                                          «Дитя мое, дитятко,                                                                             Дочка милая!                                                                                       Головка победная,                                                                       Неразумная!                                                                                                   Не век тебе пташечкой                                                                        Звонко распевать,                                                                                    Легкокрылой бабочкой                                                                             По цветкам порхать!                                                                                  Заблекнут на щеченьках                                                                     Маковы цветы,                                                                               Прискучат забавушки –                                                                          Стоскуешься ты.                                                                                         А мы и при старости                                                                            Себя веселим:                                                                                        Младость вспоминаючи,                                                                          На детей глядим;                                                                                         Я и молодешенька                                                                                Была такова,                                                                                                И мне те же в девушках                                                                     Пелися слова!»