Как можно составить расказ и озаглавить его, использця слова, однажды, увидел, сломпна лапка, поинес, перевязао, лечил, кормил, выздоровел, отпустио на волю. ответить на вопросы. кого нашол мальчик в лесу? какая беда поиключилась с зайцем? как заботился мальчик о зверьке? куда он отнес зайца после выздоровоения?

1) Заглавие зайчика.
2) Мальчик нашел зайца.
3) Заяц сломал лапку.
4) Он его принес домой, покормил, попоил, вылечил, а потом, выпустил на волю.
5) На волю, в лес.

 

В декабре, – день памяти Андрея
Первозванного. Нам приятно путешествовать в
те края. Но им отправляться в нашу сторону и холодно, и страшно. А Крым для
жителей Римской империи был северной ссылкой,  Сибирью в нашем
понимании. Если же наш юг – это их север, то кто мы такие в их глазах, как не  дикари?
Зачем из солнечной Палестины,, приходил к святой Андрей? Зачем вообще путешествуют
люди?
Купцов гонит в дорогу жажда прибыли,
авантюрный характер. Так ли путешествовали апостолы? Нет.
Можно путешествовать, чтобы захватывать чужие города Этот вид путешествий, военный поход, тоже не
апостольский.
Можно покидать родные края жизнь. К
апостолам это не имеет никакого отношения.
Есть, наконец, ещё один вид путешествий, выдуманный греками. Это
путешествия из любознательности, из желания повидать неизвестные земли. С апостолами
полное несоответствие.
Не беглецы и не захватчики, не авантюристы, не торгаши и не бродячие
философы, кто же они такие?
Феномен апостольской проповеди не вписывается ни в одну готовую
схему. Человек, к которому прикоснулся огонь, не может стоять на месте. Он
реагирует, чувствует боль, он не принадлежит себе. То, что дано ему, – не его
собственность. И вот он идёт, и проповедует.
Человеческая жизнь коротка, и апостолам надо спешить, потому что
против них наточены лезвия мечей и копий, против них собрались на совет
мудрецы и сильные земли. Апостолы идут на верную смерть, но не идти не
могут.
Они идут в города, где есть науки и ремёсла, где множество людей
собраны вместе и, значит, у Слова может быть множество последователей. И снова останавливается мысль. Зачем 
Андрей пришёл туда, где нет никаких городов, никакой цивилизации? Только
непроходимые леса, малочисленные племена и торговый путь, проходящий
через огромные неосвоенные территории.
Приход Андрея, его пророчество удивительны вдвойне. Водрузив крест в
стране, о которой никто не слышал, он преподал ей благодать. А
в нашем случае преподал так, что она столетиями ждала своего часа. Не
улетела, как облако, и не испортилась, как залежавшаяся пища. Но сияла,
подобно солнцу, над головами здесь живущих людей и переливалась над ними
радугой, пока не выпала алмазной росой на сердце князя Владимира.
Снег хрустит под ногами, осыпается с дрогнувших веток, летит в лицо.
Да… Далеко на север дошли твои, обутые в лёгкие сандалии, ноги, святой
Андрей тебе за всё.

 

В декабре, когда снег, как правило, уже покрывает землю, мы празднуем день памяти Андрея Первозванного. Этот де­кабрьский снег определяет точку обзора, с ко­торой интереснее всего смотреть на Апостола и его к нам приход.

Там, откуда пришел к нам Андрей, дети не играют в снежки, не катаются на санках и не лепят снежную бабу. Их зима — это наше лето. Нам легко и приятно путешествовать в те края. Но им отправляться в нашу сторону и холод­но, и страшно. Тот Крым, в котором мы чаще всего греем свои кости, для жителей Римской империи был северной ссылкой, некой Сиби­рью в нашем понимании. Когда Климента или Златоуста ссылали на север, то это был север для них. Для нас это юг. Если же наш юг — это их север, то кто мы такие в их глазах, как не жи­тели полуночной, холодной страны, гипербо­рейцы, медведи, дикари?

Зачем из солнечной Палестины, обутый не в теплые сапоги, но в легкие сандалии, прихо­дил к нам на заре христианской эры родной брат апостола Петра? Зачем вообще путеше­ствуют люди?

Купцов гонит в дорогу жажда прибыли и не­поседливый характер. Домосед не станет куп­цом. Он, скорее, станет ремесленником. Нуж­но иметь характер азартный, непоседливый, нужно, чтобы вместе с кислородом в крови бегали пузырьки авантюризма. Только в этом случае человек купит товары, снарядит кораб­ли, наймет охрану и отправится в путь. Так ли путешествовали апостолы? На всех известных языках скажем: нет, nein, nо. И не ошибемся.

Можно путешествовать, чтобы захватывать чужие города, уводить пленных, везти на теле­гах добычу. Этот вид путешествий, военный поход, тоже не апостольский.

Можно покидать родные края жизнь свою и своих домашних. С древних времен до сегодняшнего дня в мире живут миллионы беженцев, под свист стрел или под звук авто­матных очередей, освещенные заревом пожа­ров, ушедших с насиженных мест в поисках безопасности. Этот вид перемещения в про­странстве к апостолам тоже не имеет никакого отношения.

Есть, наконец, еще один вид путешествий, выдуманный греками. Это путешествия из любознательности, из желания повидать неиз­вестные земли, узнать что-то новое, научиться чему-то у жителей незнакомых стран. Слича­ем с апостолами и находим полное несоответ­ствие.

Не беглецы и не захватчики, не авантюри­сты, не торгаши и не бродячие философы, кто же они такие?

Феномен апостольской проповеди не впи­сывается ни в одну готовую схему. Он ни на что не похож, и его не с чем сравнивать. Как вод­ный поток из источника, это явление проис­текает из уникального факта Пятидесятницы. Человек, к которому прикоснулся огонь, не может неподвижно стоять на месте. Он реаги­рует, чувствует боль, его мышцы сокращаются. И человек, на которого в виде огненных языков сошел Утешитель, тоже не может оставаться на месте. Он не принадлежит себе. То, что дано ему, — не его собственность. Он должен послужить. И вот он идет, готовый дойти до края земли, и проповедует.

Человеческая жизнь коротка, и апостолам надо спешить. Тем более, что против них на точены лезвия мечей и копий, против них со­брались на совет мудрецы и сильные земли. Апостолы идут на верную смерть, но не идти не могут. Огонь Пятидесятницы не гаснет.

Они идут в города, туда, где есть науки и ремесла, где множество людей собраны вме­сте и, значит, у Слова может быть множество последователей. Идти по селам и маленьким поселениям непрактично. Это также опасно (в селе, как и в городе, разъяренные язычни­ки на убийство), но перспективной паствы там меньше, и нравы грубее, и привя­занность к древним культам глубже. Апостолы идут в крупные торговые и культурные цент­ры: Коринф, Солунь, Афины, Рим.

И здесь снова, как следопыт перед неизвест­ным следом, останавливается мысль. Зачем Андрей пришел на Киевские горы? Никаких городов, никакой цивилизации. Только непро­ходимые леса, малочисленные дикие племена и торговый путь, транзитом проходящий че­рез огромные неосвоенные территории.

Может, он шел, не думая останавливаться? Может, неожиданно, безо всякого приготов­ления, сердце его вдруг учащенно забилось, и чуткая совесть расслышала слова Святого Духа о том, что здесь будет после? Как бы то ни было, приход к нам Андрея и его пророче­ство об этих местах удивительны вдвойне. Еще рыба не успела отметать икру, а он уже издали благословил ту, будущую молодую рыбку, которая должна будет появиться.