Нужно сочинение по картине маяковского " боярышня "

Константин егорович маковский был одним из самых востребованных и модных художников россии. художественное наследие к. е. маковского весьма значительно, и львиная доля его работ оказалась в частных коллекциях и по объемам продаж его произведения сравнимы разве что с полотнами айвазовского, одного из самых плодовитых мастеров.женский костюм в xv — xvii столетиях был чрезвычайно красочным. верхние рубашки шились из цветных тканей. такая рубаха именовалась красною, то есть красивою. рукава рубашки продевались в прорези проймы верхней одежды, поэтому украшению их придавалось особое значение. поверх рубашки надевали длиннополое распашное платье с широкими рукавами — опашень. воротники были отдельными, не пришитыми к одежде. они расшивались жемчугом и шелками. стоячий и распластанный на плечах воротник назывался ожерельем, то есть окружающий горло (жерло). парадным головным убором был кокошник. твёрдая часть кокошника пришивалась к шапочке, которая полностью закрывала голову. очелье кокошника украшали жемчугом и цветным стеклом, а к вершине прикрепляли покрывало из кисеи, на плечи. кокошники также украшали жемчужными поднизями, которые крепились к передней части очелья и спускались на шею и лоб. богатство праздничного костюма иллюстрирует картина маковского к. е., героиня которой одета в красную рубаху с расшитыми зарукавьями.большое значение в женском костюме принадлежало головным уборам. девушки носили распущенные волосы или одну косу, в которую вплетали ленты, золотые и жемчужные нити. с древних времён у девушек головным убором был металлический обруч. к нему прикреплялись височные кольца и налобные металлические украшения. вокруг головы повязывали ленту. иногда ленту наклеивали на твердую прокладку. такой убор назывался чело кичное или венец. от него вдоль щек спускались рясы, а на лоб — поднизь — пряди из жемчуга с подвесками. венец мог быть малым и большим, праздничным. такой праздничный венец с жемчужной поднизью, завязанный сзади шелковой лентой, представлен на картине к. е. маковского.

Глагол — это цельная мысль, а не отдельное понятие, как имя существительное; это сообщение о чем-то, а не эмоция выражения, как имя прилагательное. Когда-то глаголом и называли всякое слово (так и у Пушкина — в архаичном высоком значении: «глаголом жги сердца людей»), еще раньше — речь вообще. В течение сотен лет сохранялась лаконичная речь предков в емком слове, в важнейшей части речи — глаголе. Новое — вот что важно в глаголе. Не багаж памяти, а свежесть новости скрыта в глаголе, когда его произносят.Оттого и любят его писатели. Глагол — действие, которое повторяет в описании жизнь, тем самым снова, как живую, представляет ее перед нашими глазами. Не готовое определение, а ускользающий признак сказуемого, сказанного, выявленного; не белый, беленький, беловатый, не белость, белизна или бель, а белеть, белеться, белить, белеющий, белея. Навсегда очарованы мы прозой Пушкина, а у него каждое третье слово — глагол; четкость слога у Чехова — тайна в том же; динамизм рассказов Алексея Толстого — пружина все тот же глагол. Самая необходимая часть речи. Именно среди глаголов мало заимствований; обычно заимствуется имя — понятие, а действием и эмоцией оно наполняется уже в нашем родном языке.Потому что каждый глагол — свернутая в слово целая речь.В глаголе, как в капсуле, заключена взрывчатая сила целого выражения, предложения, фразы, и стоит задуматься — как в нужный момент развернется он сочетанием слов. Думать — думу, делать — дело, а потом и десятки других, далее «делать жизнь с кого»; ходить — в поход, а там и сотни других.Много оттенков в колебаниях форм. Сто лет назад друг Н. Г. Чернышевского, ученый корректор А. Студенский, с мнением которого считались многие писатели, полагал, что «оспоривать гораздо конкретнее (чуть не в драке), аоспаривать абстрактней; борются телесно, физически, например, борцы, а борятся отвлеченно, например, с предрассудками». Позднее нашли, что и одним различием в ударении можно передать такое же противопоставление конкретного отвлеченному, звонит конкретно («по ком звонит колокол»), а звонит отвлеченно, как действие вообще, когда, бывает, и вовсе уже не звонят (говоря по телефону, вы не бьете в колокола).Этот пример покажется странным, поскольку не каждый из нас сознательно избирает то ударение, которое можно назвать «правильным».В русском языке довольно много глагольных пар, различающихся и ударением: возит — везёт, носит — несёт. Одни обозначают неопределенность длительного процесса, который воспринимается отвлеченно (возит, носит), другие — конкретный результат такого действия (везёт, несёт). Продолжая эту закономерность в противопоставлениях ударений, русская речь создает и пары слов типа — гасит — гасит, городит — городит, дарит — дарит, косит — косит, кружит —кружит, сучит — сучит, трубит — трубит, цедит — цедит, чинит — чинит и т. д. Иные из них уже разошлись и по смыслу, прочие же колеблются, поскольку нет пока оснований «сделать» из общего корня два разных слова.Чем-то чрезвычайно важно для нашей мысли разграничение действия и его результата, и пока нет в языке других средств выделить этот тонкий смысл, мы пользуемся ударением.Сейчас много спорят относительно произношения: мышление или мышление, обеспечение или обеспечение, намерение или намерение? Если нужно показать процесс — сохраняют близость слов к глаголу и его ударение: мыслить — значит, и мышление; если важен результат — ударение совпадает с обычным для этих имен, то есть стоит на суффиксе: мышление. То же и у отглагольных имен. Скажем, в милицию сделан привод, но у механизмов имеется привод; прикускак действие, но положение зубов при сомкнутых челюстях называют прикус, и т. д. Пока такие различия существуют в разговорной речи, не все подобные формы признаются литературными. Это неудивительно, потому что литературная речь по традиции — письменная, а на письме ударения мы не обозначаем. Обозначали бы — скорее живая закономерность языка пробилась бы в норму. Но что тенденция есть — доказывается общим правилом: глагол сохраняет ударение на корне всюду, где это возможно. Глагол, который в различных видах постоянно порождает всё новые слова, сам остается неизменным. Вот насколько важно внимательно наблюдать за тем, сдвинуто ли ударение с глагольного корня, пошатнулись ли «глагольные» свойства его.Глагол, выражая действие, бьется в усилиях найти какое-то средство различить тот ускользающий смысл, который заключен в отдельном слове, когда им пользуются для выражения именно этой мысли. Что важно для современного человека? Различать конкретное, частное, это — от отвлеченного, общего, всякого. Это самое важное, и язык подбирает формы, чтобы такое различие передать. Уберите глагольные варианты как ненужный хлам — заглохнет дорога поисков.Вот он, русский глагол. В нашем языке, как в любом другом, глагол ближе других корней к народному образу, точней и быстрей отражает потребности разговора и мысли. Заветное, скажем так, слово. «В глаголе, — сказал писатель Алексей Югов, — струится самая алая, самая свежая, артериальная кровь языка. Да ведь и назначение
глагола — выражать само действие!»

 Я думаю, что наиболее важной проблемой Интернета является пристрастие людей к нему. Некоторые люди путешествовать по Интернету в течение многих дней и забыть о своих родственниках и реальной жизни.
Тем не менее в Интернете имеет множество плюсов.  Интернет-это  хороший источник информации для школы и для личных интересов.  Вы можете делать покупки с Интернета. Можно обменять и загрузки любых файлов в сети. И наконец можно играть в компьютерные игры с другими игроками.Все люди используют Интернет в разных целях: для общения, для поиска информации, для работы, для учебы, для забавы и развлечения. Мы что-то искать с поисковой системы. По средствам Интернета можно встретить новых друзей, общаться с ними.Вы можете найти любую информацию, узнать основные новости.
Между тем в Интернете имеет свои минусы. Это вирусы. И как я уже упоминала, это интернет-зависимость, которая ломает жизни людей.