Как правильно сказать? Спишите, раскрывая скобки. Проверьте себя по толковому словарю. С любыми тремя полученными словосочетаниями Составьте различные по цели высказывания предложения фотография (неудачная, неудачливая), пирог (сытный, сытый), характер (скрытный, скрытый) человек (практически, практичный, ) , факультет (экономный , экономичный

Объяснение:

Неудачная фотография, сытный пирог, скрытный характер, практический человек, экономичный факультет.

Мама, у тебя очень сытный и вкусный пирог!

А этот факультет экономичный?

У Егора скрытный характер.

В самом начале автор вскользь описывает пейзаж города: "В одной из отдаленных улиц Москвы, в сером доме с белыми колоннами".

Пейзаж во время того, как слуги пытались забрать собачку у Герасима: "увидал замелькавшие огни и тени в окнах".

Описание пейзажа в момент прощания Герасима с Муму: "потянулись по берегам луга, огороды, поля, рощи, показались избы".

После того, как Герасим утопил Муму: "с одной стороны, там, где солнце закатилось, край неба еще белел и слабо румянился последним отблеском исчезавшего дня".

ответ: ЧОКАН — НАШ ВЕЧНЫЙ СПУТНИК

После смерти Чокана Валиханова известный русский ориенталист И. Веселовский сравнил его деятельность с блестящим метеором, промелькнувшим над нивой востоковедения.

Но ведь метеоры сгорают и гаснут, а имя Чокана и доныне остается путеводной звездой исследователей Востока. Советские ученые продолжают дело, начатое им, дивясь его прозорливости, смелым догадкам, широте его кругозора. Жизнь Чокана была необыкновенна.

ЧОКАН — НАШ ВЕЧНЫЙ СПУТНИК

После смерти Чокана Валиханова известный русский ориенталист И. Веселовский сравнил его деятельность с блестящим метеором, промелькнувшим над нивой востоковедения.

Но ведь метеоры сгорают и гаснут, а имя Чокана и доныне остается путеводной звездой исследователей Востока. Советские ученые продолжают дело, начатое им, дивясь его прозорливости, смелым догадкам, широте его кругозора. Жизнь Чокана была необычной

Так пробовал я воспеть Чокана, его судьбу. Этих стихов мне показалось мало, и я написал книгу о нем, о его друзьях и современниках, шедших, подобно ему, к чистым и сияющим вершинам науки.

До 1847 года он не знал ни слова по-русски, а через несколько лет в стенах Омского кадетского корпуса овладел знаниями, которые, казалось, были не под силу хрупкому подростку.