Спишите текст, вставьте пропущенные буквы и знаки препинания, раскройте скобки. Зеленых предгорий, поросших лесом, здесь (не)было. Пок..завшиеся неожиданно горы начинались отвесной скалой взб..рав..ся ввысь. (Не)мало потрудившись над ними (в)прдолжении минувших веков вода и ветер ..делали свое дело. Отчетливо были видны перекош..ые и изломанные пласты разнородного камня напоминая искусно ..сделавшие…уютную каме..ую кладку. Стена, выходившая на север, (не, ни)когда (не)осв…щалась солнцем.Задолго до нее деревья мельчали р…дея и затем проп..дая совсем. Под стеной лежала травянистая пустош… и по ней тянулась (не)широкая но твердая дорога.Она то(же) (не) пр..жималась вплотную к стене. По стене п…лзли (в)верх кустарники выросш.. из семян занесе..ых сюда птицами или ветром.

Зеленых предгорий поросших лесами здесь не было. Показавшиеся неожиданно горы, начинались отвесной скалой, взбиравшийся ввысь. Не мало потрудившись над ними в продолжении минувших веков, вода и ветер сделали свое дело. Отчетливо были видны перекошенные и изломанные пласты разнородного камня, напоминая, искусно сделанную, каменную кладку. Стена выходившая на север никогда не освещалась солнцем. Задолго до нее деревья мельчали редея и затем пропадая совсем. Под стеной лежала трав..нистая пустошь и по ней тянулась неширокая, но твердая дорога. Она тоже не прижималась вплотную к стене. По стене ползли вверх кустарники, выросшие из семян занесенных сюда птицами или ветром.

Тетя Оля заглянула в мою комнату, опять застала за бумагами и, повысив голос, повелительно сказала:
— Будет писать-то! Поди проветрись, клумбу разделать.
Тетя Оля достала из чулана берестяной короб. Пока я с удовольствием разминал спину, взбивая граблями влажную землю, она, присев на завалинку и высыпав себе на колени пакетики и узелки с цветочными семенами, разложила их по сортам.
— Ольга Петровна, а что это не сеете вы на клумбе маков?
— Ну, какой из маков цвет! — убежденно ответила она. — Цветом он всего два дня бывает. Для клумбы это никак не подходит, пыхнул и сразу сгорел. А потом все лето торчит эта самая колотушка, только вид портит.
Но я все-таки сыпанул тайком щепотку мака на самую середину клумбы. Через несколько дней она зазеленела.
— Ты маков посеял? — подступилась ко мне тетя Оля. — Ах озорник ты этакий!
Неожиданно я уехал по делам и вернулся только через две недели. После жаркой, утомительной дороги было приятно войти в тихий старенький домик тети Оли.
Подавая мне тяжелую медную кружку с квасом, тетя Оля сказала:
— А маки твои поднялись, уже бутоны выбросили.
Я вышел посмотреть на цветы. Клумба стала неузнаваемой. По самому краю расстилался коврик, который своим густым покровом с разбросанными по нему цветами очень напоминал настоящий ковер. А в центре клумбы, над всей этой цветочной пестротой, поднялись мои маки, выбросив навстречу солнцу три тугих, тяжелых бутона.
Распустились они на другой день. Издали мои маки походили на зажженные факелы с живыми, весело полыхающими на ветру языками пламени. Легкий ветер чуть колыхал, а солнце пронизывало светом полупрозрачные алые лепестки, отчего маки то вспыхивали трепетно-ярким огнем, то наливались густым багрянцем. Казалось, что стоит прикоснуться — сразу опалят!
Два дня буйно пламенели маки. И на исходе вторых суток вдруг осыпались и погасли. И сразу на пышной клумбе без них стало пусто. Я поднял с земли еще совсем свежий, в капельках росы, лепесток и расправил его на ладони.
— Да, сгорел... — вздохнула, словно по живому существу, тетя Оля. — А я как-то раньше без внимания к
маку-то этому. Короткая у него жизнь. Зато без оглядки, в полную силу прожита. И у людей так бывает.
Тетя Оля, как-то сгорбившись, вдруг заторопилась в дом.
Мне уже рассказывали о ее сыне. Алексей погиб, спикировав на своем крошечном «ястребке» на спину тяжелого фашистского бомбардировщика.
Я теперь живу в другом конце города и изредка заезжаю к тете Оле. Недавно я снова побывал у нее. Мы сидели за летним столиком, пили чай, делились новостями. А рядом на клумбе полыхал большой костер маков. Одни осыпались, роняя на землю лепестки, точно искры, другие только раскрывали свои огненные языки. А снизу, из влажной, полной жизненной силы земли, подымались все новые и новые туго свернутые бутоны, чтобы не дать погаснуть живому огню.

Евгений Иванович Носов принадлежит к поколению тех русских писателей двадцатого века, которые пережили войну, перенесли все тяготы военного времени, поэтому тема подвига, мгновенно прожитой жизни для него особенно актуальна. В рассказе писателя «Живое пламя» повествуется о слишком быстром цветении маков и тех ассоциациях, которые возникли у главной героини произведения, тети Оли, наблюдающей яркую, но непродолжительную жизнь этих цветов. 
Е. И. Носов назвал свой рассказ «Живое пламя» . Именно через название произведения писатель передал свое отношение к изображаемому и обратил внимание читателя на ключевой эпизод рассказа. 
Описывая цветение маков, автор использует различные художественные средства: цветовые эпитеты («зажженные факелы с живыми, весело полыхающими на ветру языками пламени» , «полупрозрачные алые лепестки») , необычные метафоры («то вспыхивали трепетно-ярким огнем, то наливались густым багрянцем» , «стоит только прикоснуться – сразу опалят») , емкие сравнения («Маки слепили своей озорной, обжигающей яркостью, и рядом с ними померкли, потускнели все эти парижские красавицы, львиные зевы и прочая цветочная аристократия») . Жизнь цветка скоротечна: «Два дня буйно пламенели маки. А на исходе вторых суток вдруг осыпались и погасли» . 
Такая короткая, но полная силы жизнь мака ассоциируется у тети Оли с судьбой собственного сына Алексея, который «погиб, спикировав на своем крошечном «ястребке» на спину тяжелого фашистского бомбардировщика» . 
В основе названия рассказа необычная метафора, характеризующая не только цвет мака, красный, как огонь, но и очень быструю, как пламя, жизнь цветка. Писатель как бы предлагает читателю задуматься над нравственной сущностью жизни, прожить ярко, не пугаться трудностей, преодолевать обстоятельства. Автор заставляет стремиться не к безликому существованию, а к жизни, полной глубокого смысла. 
Таким образом, в названии заключен основной смысл рассказа Е. И. Носова, его философская глубина.