Почему туфелька перемещяется о кристаллика соли в чистую воду?

То ли время повернулось вспять, то ли машина времени сыграла со мной эту шутку, уж не знаю. Только с генералом Иваном Васильевичем Панфиловым мы оказались лицом к лицу: я в кроссовках рваных джинсах, в любимой выгоревшей на солнце майке с надписью  «Look at yourself»  и бейсболке козырьком назад.  Нет, я его признаться, не узнал. Но он, на вид какой-то оторопевший, первый спросил меня: «Парень, да ты вообще кто? Откуда свалился?». Что тут ответишь? Я сказал: «Я – Иван, а вы кто?» - «Я тоже Иван, Иван Васильевич». – «Грозный, что ли?», - подозрительно спросил я. – «Какой Грозный, я Панфилов, Герой Советского Союза, между прочим». Тогда я присмотрелся повнимательней. Высокий, плотного телосложения, в шапке-ушанке, военном полушубке (это летом-то!) человек стоял передо мной. Я понял, что это точно не царь. «Панфилов! Да ведь я совсем недавно о нем слышал, в школе проходили. Да он же настоящий герой… Вот удача. Сейчас я его расс обо всем».

- Иван Васильевич, раз уж мы встретились, расскажите о себе, о ваших подвигах, о славе…

Он достал «Казбек» из кармана, сел на лавочку (дело было в сквере на привокзальной площади), не спеша закурил.

- О подвигах, говоришь… Ну слушай.

Подвиги совершал не я – солдаты мои, которыми я командовал. Мои бойцы прославились проведением оборонительных боев в окрестностях Волоколамска против тяжелой техники врага. Они не раз ходили в тыл врага, чтобы психологически подготовиться к противотанковой атаке. 

Моя дивизия всегда побеждала. Противники называли моих солдат  дикими и фанатичными. 28 бойцов осенью сорок первого под Москвой 18 танков уничтожили!  Вот как воевали. Почти все они погибли. Погибли, но не сдались, потому что велика Россия, а отступать некуда, как сказал Клочков, наш отважный политрук.

Зато дивизия  встречала победу на территории Курляндии. На здании рейхстага герои дивизии оставили надпись в память обо мне, хотя меня к тому времени давно не было – погиб я в сорок первом, 18 ноября. Вот так вот, тезка.

- А как же…, - начал я, но в густом папиросном дыму рядом на скамейке никого не увидел. Ушел Иван Васильевич. Или это время незаметно вернулось, действительность снова вошла в свои права. Жизнь продолжалась.

То ли время повернулось вспять, то ли машина времени сыграла со мной эту шутку, уж не знаю. Только с генералом Иваном Васильевичем Панфиловым мы оказались лицом к лицу: я в кроссовках рваных джинсах, в любимой выгоревшей на солнце майке с надписью  «Look at yourself»  и бейсболке козырьком назад.  Нет, я его признаться, не узнал. Но он, на вид какой-то оторопевший, первый спросил меня: «Парень, да ты вообще кто? Откуда свалился?». Что тут ответишь? Я сказал: «Я – Иван, а вы кто?» - «Я тоже Иван, Иван Васильевич». – «Грозный, что ли?», - подозрительно спросил я. – «Какой Грозный, я Панфилов, Герой Советского Союза, между прочим». Тогда я присмотрелся повнимательней. Высокий, плотного телосложения, в шапке-ушанке, военном полушубке (это летом-то!) человек стоял передо мной. Я понял, что это точно не царь. «Панфилов! Да ведь я совсем недавно о нем слышал, в школе проходили. Да он же настоящий герой… Вот удача. Сейчас я его расс обо всем».

- Иван Васильевич, раз уж мы встретились, расскажите о себе, о ваших подвигах, о славе…

Он достал «Казбек» из кармана, сел на лавочку (дело было в сквере на привокзальной площади), не спеша закурил.

- О подвигах, говоришь… Ну слушай.

Подвиги совершал не я – солдаты мои, которыми я командовал. Мои бойцы прославились проведением оборонительных боев в окрестностях Волоколамска против тяжелой техники врага. Они не раз ходили в тыл врага, чтобы психологически подготовиться к противотанковой атаке. 

Моя дивизия всегда побеждала. Противники называли моих солдат  дикими и фанатичными. 28 бойцов осенью сорок первого под Москвой 18 танков уничтожили!  Вот как воевали. Почти все они погибли. Погибли, но не сдались, потому что велика Россия, а отступать некуда, как сказал Клочков, наш отважный политрук.

Зато дивизия  встречала победу на территории Курляндии. На здании рейхстага герои дивизии оставили надпись в память обо мне, хотя меня к тому времени давно не было – погиб я в сорок первом, 18 ноября. Вот так вот, тезка.

- А как же…, - начал я, но в густом папиросном дыму рядом на скамейке никого не увидел. Ушел Иван Васильевич. Или это время незаметно вернулось, действительность снова вошла в свои права. Жизнь продолжалась.