В какой половине сердца птиц кровь венозная?

ответ - В правой

Размышления Печорина под открытым небом убеждают нас в том, что герой, на словах согласившийся с существованием фатума, проявленного как будто в испытании Вулича, продолжает сопротивляться этой идее. Печорин не верит, что существует высшая сила, управляющая движениями людей. Воля, действие оказываются возможными в человеке, у которого есть воля и цель. Люди, не верящие в судьбу, не верят и в себя: «А мы, их жалкие потомки, скитающиеся по земле без убеждений и гордости, без наслаждения и страха... мы не способны более к великим жертвам ни для блага человечества, ни даже для собственного нашего счастья, потому что знаем его невозможность и равнодушно переходим от сомнения к сомнению...»

Эта тема развивает пушкинскую традицию. Незначительных героев «Гробовщика», «Станционного смотрителя» Пушкин сделал героями литературы. Гоголь вслед за Пушкиным показал не только внутренний мир героев, но и его отсутствие. Он уделял внимание любому человеку, самому «маленькому» и в духовном смысле.
Гоголь возвеличил «маленького человека», поставил проблему его трагического положения в мире. Петербургские повести проникнуты сочувствием, жалостью - в этом гуманистический пафос Гоголя.
Титулярный советник Башмачкин, бедный художник Пискарев, мелкий чиновник Поприщин унижены и бесправны. Они существуют в несправедливом мире, осуществить свои желания и мечты в котором невозможно. Отсюда- комплекс социальной и психологической неполноценности. «Ведь ты нуль, больше ничего», - говорит Поприщин. Избавиться от этого комплекса можно лишь в иллюзиях. Башмачкин, отказываясь от реального мира, сгубившего его, после смерти мстит призрачным, фантастическим самоутверждением, наводит ужас на жителей Петербурга. Пискарев приближается к своей мечте под воздействием опиума. Поприщин в бреднях сумасшедшего возвеличивает себя до титула испанского короля.
Человек старается быть не тем, что он есть, потому что не хочет, не может, не должен быть ничем.
Человек обезличен, стандартен (это подчеркивается, например, повторами: «один департамент», «один чиновник»), типичен, он отрицается как личность. В иллюзиях же личность отрицает свое реальное отрицание.