Что позволяет заключить, что образ Лушки становится действительно святыней?

В рассказе настойчиво повторяются слова из религиозной лексики, выражения, говорящие о легендарности образа Лушки: Хвощинский «лушкиному влиянию приписывал буквально все, что совершалось в мире: гроза заходит — это Лушка насылает грозу, объявлена война — значит, так Лушка решила, неурожай случился — не угодили мужики Лушке...»; Ивлев видит «божье дерево» на месте, где, по преданию, утопилась Лушка; ему кажется, что «жила и умерла Лушка не двадцать лет тому назад, а чуть ли не во времена незапамятные»; книжечка «Грамматика любви» похожа на молитвенник; уезжая из усадьбы Хвощинского, Ивлев вспоминает Лушку, ее ожерелье и испытывает чувство, «похожее на то, какое испытал он когда-то в одном итальянском городке при взгляде на реликвии одной святой».
Благодаря этому приему, жизнь Лушки становится похожей на житие, а ее образ почти обожествляется

Шуйский попытался укрепить своё положение союзом с аристократическими кругами. При восшествии на трон он дал боярам кре-стоцеловаяьную запись, в которой обязался не править страной без участия Думы и не накладывать ни на кого несправедливых опал. Конечно, в этой клятве были слышны отзвуки пережитого аристократией: горький опыт опричнины побуждал бояр требовать правовых гарантий от царя, который нуждался в поддержке знати. Правда, впоследствии Шуйский не раз нарушал договор. Поощряя доносительство, он ссылал и подвергал опале неугодных лиц. Тем не менее клятва Шуйского была первым шагом к правовому ограничению самодержавия и к юридическому закреплению прав боярства.

ошибки, которые делали переписчики, вели к искажению божественных текстов.

Получалось, что в «церквах божиих чтут (читают, — Авт.), и поют, и учатся» по неправильным книгам. Об этом открыто заговорили на Стоглавом соборе, обращая внимание на недостатки рукописного способа изготовления книг. Иное дело — книгопечатание. Если оригинал признавался правильным, с печатного стана сходили сотни книг, полностью пригодных для богослужения и обучения. Последнее также было признано Стоглавом очень важным делом церкви. Члены Собора настаивали на том, чтобы священники создавали школы, в которые «все православные хрестьяне передавали им своих детей на учение грамоте и на учение книжного письма».