Составить таблицу "Культура народов России в 17 в." (направление, деятели, особенности) ​

Крещение князя Владимира.При князе киевском Владимире (978-1015) происходит событие величайшегозначения, определившее дальнейший путь развития Руси - принятиехристианства.Святая церковь сравнивает равноапостольного князя Владимира с апостоломПавлом: сходство было не только в чудесном исцелении от слепоты, но и вобращении ко Христу после гонений на христиан и затем - в ревностномобращении язычников в христианство.В первые годы своего правления князь Владимир, получивший языческоевоспитание в Новгороде, куда его в восьмилетнем возрасте направил княжитьСвятослав (в 970 году), показал себя усердным язычником. «И стал Владимиркняжить в Киеве один, - говорит летопись, - и поставил кумиры на холме затеремным двором: деревянного Перуна с серебрянной головой и золотыми усами,затем Хорса, Даждьбога, Стирбога, Симаргла и Мокоша. И приносили им жертвы,называя их богами... И осквернилась кровью земля Русская и холм тот» (под980 год).В благодарность богам за победу, одержанную над ятвягами (983 год) решенобыло принести человеческую жертву.

Слово Кабронна выражает смысл Ватерлоо. Наполеона победили Веллингтон и Блюхер. Что это значит? «Кроме войны, у Веллингтона нет двух мыслей в голове» . У Блюхера немногим больше. Веллингтон знает, что нужно «стоять» , а за что стоять — за Англию или английскую плутократию, — не знает. Блюхер знает, что надо идти «вперед» , а куда идти и за что, — за Пруссию или прусские шпицрутены, — тоже не знает. У Наполеона-Человека — величайшая мысль человечества — мир всего мира, братский союз народов, царство Божье; пусть он не знает, как исполнить эту мысль; пусть к раю идет сквозь ад и не выйдет из ада; все-таки мысль — величайшая, и победа над ним Веллингтона и Блюхера есть поражение человеческого смысла бессмыслицей. Ватерлоо решило судьбы мира, и если это решение окончательно, — значит, мир достоин не Наполеона-Человека, а человеческого навоза — «m……»

Ночью император ждал отступающих войск близ Катр-Бра, на лесной прогалине, у бивуачного огня, разведенного несколькими гренадерами Старой Гвардии. Он стоял, скрестив руки на груди, неподвижный, как изваяние, с глазами, устремленными на Ватерлоо. Кто-то из бежавших офицеров подошел к нему и сказал:
— Ваше величество, уезжайте отсюда поскорей, вы здесь ничем не прикрыты!
Император молчал, как будто не слышал. Офицер заглянул ему в лицо и увидел, что он плачет.
Мертвые не плачут: значит, жив — ожил опять — в который раз! От очень большого горя не плачут и живые: значит, горе небольшое.
Утром из Филиппвилля пишет брату Иосифу, в Париж: «Бой проигран, но еще не все потеряно: я могу, собрав все мои силы — войска запаса и национальную гвардию — выставить тотчас 300 000 штыков… Но надо, чтобы мне и не сбивали меня с толку… Я надеюсь, что депутаты поймут свой долг и соединятся со мной, чтобы Францию» . Это и значит: Ватерлоо — небольшое горе. «Молния не разбила души его, а только скользнула по ней».