Ещё земли печален вид, а воздух уж весною дышит, и мёртвый в поле стебль колышет, и елей ветви шевелит. ещё природа не проснулась , но сквозь редеющего сна весну послышала она , и ей невольно где здесь метафора?

Назад

Поиск...

Авторизация

Полная версия сайта

Главная » Сочинения » Образ Маши Мироновой в повести А. Пушкина «Капитанская дочка»

Образ Маши Мироновой в повести А. Пушкина «Капитанская дочка»

Маша Миронова — главная героиня повести А. С. Пушкина «Капитанская дочка». Это застенчи­вая, скромная, с непримечательной внешностью де­вушка: «Тут вошла девушка лет осьмнадцати, круг­лолицая, румяная, с светло-русыми волосами, гладко зачесанными за уши, которые у нее так и горели». Гринев воспринял капитанскую дочку с предубеждением, так как Швабрин описал ее «совершенною ду­рочкою».

Однако постепенно между Петром Гриневым и ка­питанской дочкой возникает взаимная симпатия, пе­реросшая в любовь. Маша внимательна к Гриневу, ис­кренне волнуется за него, когда тот надумал драться на дуэли со Швабриным («Марья Ивановна с нежностию выговаривала мне за беспокойство, причинен­ное всем моею ссорою с Швабриным»). Чувства героев друг к другу полностью обнаружились после тяжело­го ранения, полученного Гриневым на дуэли. Маша не отходила от раненого, ухаживая за ним. Героине не свойственно жеманство, она просто говорит о своих чувствах («она безо всякого жеманства призналась мне в сердечной склонности...»).

К главам, в которых появляется Маша Миронова, автор в качестве эпиграфов подобрал отрывки из рус­ских народных песен, пословиц: Ах ты, девка, девка красная! Не ходи, девка, молода замуж; Ты спроси, девка, отца, матери, Отца, матери, роду-племени; Накопи, девка, ума-разума, Ума-разума, приданова.

Буде лучше меня найдешь, позабудешь. Если хуже меня найдешь, воспомянешь. Использование подобных эпиграфов, по содержа­нию своему отвечающих той или иной ситуации, слу­жит одним из средств поэтизации образа Маши Миро­новой, а также позволяет А. С. Пушкину подчеркнуть высокие духовные качества своей героини, ее бли­зость к народу.

Маша — небогатая невеста: по словам Василисы Егоровны, из приданого у дочери — «частый гребень, да веник, да алтын денег (прости бог!), с чем в баню сходить»; но она не ставит себе целью обеспечить свое материальное благополучие путем брака по расчету. Она отвергла предложение Швабрина о замужестве, потому что не любит его: «Я не люблю Алексея Ива­ныча. Он очень мне противен... Алексей Иваныч, ко­нечно, человек умный, и хорошей фамилии, и имеет состояние; но как подумаю, что надобно будет под вен­цом при всех с ним поцеловаться... Ни за что! ни за ка­кие благополучия!».

«Тарас Бульба» не первое произведение Гоголя, в ко­тором он обратился к изображению национально-освобо­дительной борьбы украинского народа.  

То новое, что содержалось в повести «Тарас Бульба» и отличало ее от предшествующих произведений Гоголя на историческую тему, было прежде всего связано о учетом «живых», «самых редких» черт народа, своеобразия его национального характера.  

Новаторское значение «Тараса Бульбы» состояло в том, что главной силой исторических событий выступал в нем народ. Пушкин и Гоголь впервые в нашей отечест­венной литературе подошли к изображению народных масс как главной движущей силы исторического процес­са, и это стало величайшим завоеванием русского реализ­ма, и в частности русского исторического романаXIX века.  

В центре «Тараса Бульбы» — героический образ на­рода, борющегося за свою свободу и независимость. Ни­когда еще в русской литературе так полно и ярко не изображались размах и раздолье народной жизни. Каж­дый из героев повести, сколь бы он ни был индивидуален и своеобразен, чувствует себя составной частью народной жизни. В беспредельной слиянности личных интересов человека с интересами общенародными — идейный пафос этого произведения.  

Подлинно эпического размаха достигает изображе­ние Гоголем Запорожской Сечи —этого гнезда, «откуда вылетают все те гордые и крепкие как львы! откуда раз­ливаются воля и казачество на всю Украину». Созданный художником поэтический образ Сечи неотделим от ярких могучих характеров, ее населяющих.  

С сочувствием и симпатией рисует Гоголь картину общественного устройства Сечи с характерной для нее атмосферой демократии и своеволия, суровой дисциплины и анархии, с ее «немногосложною управой» и системой, в которой «юношество воспитывалось и образовывалось . опытом». Весь бытовой и нравственный уклад Сечи содей­ствовал воспитанию в людях высоких моральных качеств. Отношения между кошевым и казаками основаны на принципах гуманности и справедливости. Власть кошево­го отнюдь не влечет за собой необходимости слепого по­виновения ему. Он не столько хозяин общества, сколько его слуга. Он руководит казаками на войне, но обязан выполнять все их требования в мирное время. Любой из запорожцев мог быть избранным в кошевые атаманы, и каждый атаман в любой момент мог быть смещен.  

Узнав от гонца о набеге врагов на Сечь, казаки собра­лись на совет: «Все до единого стояли они в шапках, по­тому что пришли не с тем, чтобы слушать по начальству атаманский приказ, по совещаться, как ровные между собою» (II, 123).  

Запорожская Сечь в изображении Гоголя — это цар­ство свободы и равенства, это вольная республика, в кото­рой живут люди широкого размаха души, абсолютно сво­бодные п равные, где воспитываются сильные, муже­ственные характеры, для которых нет ничего выше, чем ин­тересы народа, чем свобода и независимость отчизны.  

Конечно, в этой патриархальной демократии есть свои слабости. Гоголь не мог не видеть присущую казакам отсталость, относительно невысокий уровень их культуры, а также власть рутины, проникавшей в различные сферы их быта и общественной жизни. Все это не могло не сви­детельствовать об известной ограниченности «странной республики» и заложенных в ней серьезных противоречий, исторически ускоривших ее гибель. Будучи верным прав­де жизни, Гоголь ничего этого не скрывает. Он далек от идеализации Сечи. Прославляя бессмертные подвиги за­порожцев, писатель вместе с тем не приукрашивает их, не скрывает того, что удаль в них сочеталась с беспеч­ностью и разгулом, ратные подвиги — с жестокостью. Та­ково было время, таковы были нравы. «Дыбом воздвиг­нулся бы ныне волос от тех страшных знаков свирепства полудикого века, которые пронесли везде запорожцы» (II, 83),—пишет Гоголь. Но пафос его изображения— все-таки в другом. Запорожское казачество для Гоголя — это пример справедливого и здорового общественного устройства, основанного на принципах человечности п братства. Своей идейной устремленностью повесть всту­пала в резкий контраст с теми нормами общественной мо­рали, которые насаждала современная писателю офици­альная Россия. Историческая проблематика повести при­обретала чрезвычайно злободневное звучание.