2примера стихотворного размера ямб и хорей из стихов.

Вот первый: Была у меня одна знакомая, которая очень не любила следить за расстановкой ударений в стихотворениях и объясняла это тем, что поэзия идёт от души, а не подчиняется грубой силе литературной теории. Стоит признаться, что творения её читать было очень сложно, они напоминали маленьких лохматых домовых, которые прячутся от любознательного взора читателя. Точнее от его внимания, литературного вкуса и прочих атрибутов, необходимых при чтении. Стихи эти не цепляли, не покоряли и оказались невостребованными. Впрочем, человек просто писал для себя, не претендуя на большее.

Со стихотворным размером мы знакомимся ещё в школе, дабы понимать, как тот или иной поэт использует обычное сочетание ударных и безударных звуков для создания особого настроения. Когда же ты пишешь сам, то должен прекрасно понимать: причёсанное и гладкое стихотворение легче воспринимается и больше нравится читателю. Если же хочется выделить что-то особо, то всегда есть исключения из правил. Но не более того. Отвергать значимость 

размера стихотворения – это значит, проявлять необъяснимое упрямство и выставлять напоказ своё невежество. Мы же — это люди грамотные, поэтому попытаемся разобраться и в этой области. Надо признаться, весьма непростой. Помните, что известный Онегин так и не научился отличать ямб от хорея?

Жан де Лафонтен -французский баснописец.
В 1647 году отец Лафонтена передал ему свою должность и убедил
его жениться на четырнадцатилетней девушке, Мари Эрикар.
Он очень легкомысленно отнесся к своим новым обязанностям,
как служебным, так и семейным, и вскоре уехал в Париж,
где прожил всю жизнь среди друзей, поклонников и поклонниц
его таланта;
В 1668 году появились первые шесть книг басен, под скромным
заглавием: "Басни Эзопа, переложенные на стихи г-ном
де Лафонтеном".
Второе издание, включавшее уже одиннадцать книг,
вышло в 1678 году, а третье, с включением двенадцатой и
последней книги в конце 1693 года.
В стихотворении "Городок", отзываясь о своих любимых книгах,
Пушкин в шутливом тоне пишет и о французском писателе.
Лафонтен для него - прежде всего автор басен,
которые входили в программу лицейского обучения.
И ты, певец любезный,
Поэзией прелестной
Сердца привлёкший в плен,
Ты здесь, лентяй беспечный,
Мудрец простосердечный,
Ванюша Лафонтен!

У некоторых режиссеров вечно все не как у людей. Взять того же Дэнни Бойла — подкинешь ему идею зомби-ужастика, а он возьми и сними притчу о звере, который дремлет в каждом человеке, выжидая удобный момент, чтобы вырваться на волю и показать всем кузькину мать.

Или вот «Пекло» — казалось бы, вполне стандартная НФ о всея человечества: вроде бы уже все сто раз хожено-перехожено, эксперименты не приветствуются, шаг влево, потом направо и чуть-чуть наискосок считают позорным бегством и всячески не поощряются ширнармассами. Им, что бы они не говорили на публике, от жанра требуется лишь одно — чтобы разрушения на Земле были максимально красивыми, чтобы присутствовал недетский пафос (а иначе как осознать важность миссии?), чтобы главный или почти главный герой выжил (желательно, на пару с любимой девушкой), и чтобы наш космический дом вместе с обитающей на нем жизнью был и сохранен. В общем-то, вполне логичные и законные требования.

Однако ж, выкусите — Дэнни Бойл с Алексом Гарландом искренне считают, что одно попадание из четырех — это тоже вполне достойный результат. Поэтому приготовьтесь либо разочароваться, либо возрадоваться — в зависимости от ваших притязаний и на лету переваривать новую информацию.

Дело в том, что «Пекло» по сути своей куда ближе к космическим триллерами вроде «Чужого» и «Сквозь горизонт», нежели к «Армагеддону» и «Ядру Земли». Показать зрителю, как бравые герои мир — это для режиссера не самоцель, а всего лишь фон, на который ложится история о важности человеческого фактора в любом начинании. Люди в «Пекле» — не просто главные герои фильма. Они и есть — фильм.

Осознав это, легко понять, почему Бойл так много времени уделяет спокойным разговорам, перепалкам, яростным взглядам и прочим проявлениям человеческой сущности. В команде «Икара-2» присутствует психолог, и это не номинальная должность, как может показаться со стороны — нет, от доктора успешный исход миссии зависит едва ли не в большей степени, чем от капитана и прочих узкопрофильных специалистов. Это становится очевидным практически с самого начала, когда узнаешь, сколько времени и в каких условиях команда летит к Солнцу, а дальнейшее развитие сюжета лишь подтверждает правильность выводов.

Персонажи «Пекла» — это, фактически, те самые «винтики», о которых с такой любовью говорил (и был недопонят грядущими поколениями) Сталин. Из них состоит слаженный механизм корабля, от их работо вменяемости и преданности делу зависит успешный исход миссии. И стоит одному «винтику» дать сбой, совершить большую и с трудом поправимую ошибку, а другому незадолго до этого — принять не самое разумное, как потом выяснится, решение (которое, конечно же, поначалу кажется вполне логичным), как проблемы начинают накладываться одна на другую. Добавьте ко всему этому знаменитый Фактор Непредвиденного — получите ситуацию, в которую вряд ли захотите поместить даже личную немезиду, если, конечно, у вас такая имеется.

Самое сильное впечатление, что характерно, производит герой Криса Эванса по имени Мейси. Человек с железным характером и безупречной в контексте Миссии логикой, ради Цели он готов принести в жертву любого человека из команды, включая себя. И одна из самых роскошных черт «Пекла» — это такая власть над аудиторией, которая заставляет зрителей одновременно содрогаться от принимаемых Мейси решений и при этом всячески их одобрять, понимая, что иначе — никак.