Сравнить сказку жуковского спящая царевна со сказкой пушкина мертвая царевна и семь богатырей

Там есть слова царевна

«Путешествия Гулливера» —произведение, написанное на стыке жанров: это и увлекательное, чисто романное повествование, роман-путешествие (отнюдь, впрочем, не «сентиментальное», которое в 1768 г. опишет Лоренс Стерн); это роман-памфлет и одновременно роман, носящий отчетливые черты антиутопии — жанра, который мы привыкли полагать принадлежащим исключительно литературе XX столетия; это роман со столь же отчетливо выраженными элементами фантастики, и буйство свифтовского воображения воистину не знает пределов. Будучи романом-антиутопией, это и роман в полном смысле утопический тоже, в особенности его последняя часть. И наконец, несомненно, следует обратить внимание на самое главное — это роман пророческий, ибо, читая и перечитывая его сегодня, прекрасно отдавая себе отчет в несомненной конкретности адресатов свифтовской беспощадной, едкой, убийственной сатиры, об этой конкретике задумываешься в последнюю очередь. Потому что все то, с чем сталкивается в процессе своих странствий его герой, его своеобразный Одиссей, все проявления человеческих, скажем так, странностей — тех, что вырастают в «странности», носящие характер и национальный, и наднациональный тоже, характер глобальный, — все это не только не умерло вместе с теми, против кого Свифт адресовал свой памфлет, не ушло в небытие, но, увы, поражает своей актуальностью. А стало быть — поразительным пророческим даром автора, его умением уловить и воссоздать то, что принадлежит человеческой природе, а потому носит характер, так сказать, непреходящий.

Борис Пастернак.  "С о н".

Мне снилась осень в полусвете стекол,
Друзья и ты в их шутовской гурьбе,
И, как с небес добывший крови сокол,
Спускалось сердце на руку к тебе.

Но время шло, и старилось, и глохло,
И, поволокой рамы серебря,
Заря из сада обдавала стекла
Кровавыми слезами сентября.

Но время шло и старилось. И рыхлый,
Как лед, трещал и таял кресел шелк.
Вдруг, громкая, запнулась ты и стихла,
И сон, как отзвук колокола, смолк.

Я пробудился. Был, как осень, темен
Рассвет, и ветер, удаляясь, нес,
Как за возом бегущий дождь соломин,
Гряду бегущих по небу берез.

О с н о в н а я   м ы с л ь. Сон рассказал, что любви пришел конец. 
К а к о й   х у д о ж е с т в е н н ы й   п р и ё м   в   н ё м   б ы л   и с п о л ь з о в а н ?  Противопоставление сна (с его течением времени) и реальности пробуждения. (Двойное действие: лирический герой рассказывает сон, в котором времени проходит значительно больше, чем в  действительности, и делает вывод после пробуждения, уже в реальности).
Т р о п ы. Преобладают метафоры: отблеск зари на стеклах сравнивается с багровыми - цвета крови - красками осени, время - жизнь. Пробуждение - избавление от любовной зависимости.
Образное сравнение: сердца с соколом, шелка со льдом, сна с отзвуком колокола.
Эпитеты: шутовская гурьба кровавые слезы, рыхлый шелк, громкая ты, бегущий дождь, бегущие березы.
Олицетворение: сердце спускалось, время шло, старилось и глохло.
Повтор: время шло и старилось; бегущий дождь, бегущие березы.
К а к   в ы   в о с п р и н я л и   с т и х о т в о р е н и е ?  Как лирическое.  Красивое, но грустное. Как напоминание о неизбежном и необратимом ходе времени и уходе любви.
Ч т о   п е р е ж и в а е т   а в т о р ? Его лирический герой проснулся и осознал, что время упущено, любовь не принесла счастья. Будущее тоже тоскливо. Настроение осеннее, стихотворение проникнуто грустью.
О п р е д е л и т ь   о п о р н ы е   с л о в а   в   к а ж д о й   с т р о ф е ,   о б о с н о в а т ь   в ы б о р .
1 строфа: ТЫ - мы знакомимся с героиней сна, приручившей лирического героя также,  как и целую толпу
2 строфа: СЛЕЗЫ –  течение времени не дает успокоения, чувства тлеют. 3 строфа: ВРЕМЯ – время расставило все по местам, чувства превращаются в тлен и прах, голос любимой больше не звучит в душе.
4 строфа: РАССВЕТ – лирический герой не только проснулся, (будущее его пока еще темно),  но и стряхнул старую любовь, как кошмарный сон. Былое кружится соломинками позади, и ветер таким же манером склоняет верхушки берез в вышине, откуда раньше спускался прирученный любовью сокол.
В   к а к о й   с т р о ф е   е с т ь   р а з в ё р н у т а я   м е т а ф о р а.  Во второй: «поволокой рамы серебря, заря из сада обдавала стекла кровавыми слезами сентября». Яркие, но печальные, томительные и непреходящие чувства лирического героя уподобляются осенним явлениям: речь идет о дожде, туманящем окна, которые в свете зари имеют кровяной отблеск, о дожде, в котором багрянец листьев становится темнее.