Объяснение пословицы бесчестье хуже смерти

Бесчестье - это как нету чести нет уважения , когда себя так ведут  это хуже смерти

Моя родина – Узбекистан, удивительная страна. Она древняя, как сама Земля, красивая, как тюльпан. Культура Узбекистана разнообразна, как узоры яркого ковра. Население нашей страны так же пестро по национальному составу, так же богато, как россыпи цветов на склонах узбекских гор или на равнинах.

Природа Узбекистана сурова, немалую часть страны занимают пустыни и полупустыни. Поэтому характер жителей Узбекистана закаляется в таких условиях. Здесь люди издавна учились ценить самые простые вещи: источник воды, обыкновенное дерево, в тени которого можно спрятаться.

Я не могу сказать, что Узбекистан – густонаселенная страна. Если сравнивать со многими странами Азии и Европы, то нас не так много. Однако именно наш Узбекистан может похвастаться самым большим населением в Средней Азии. Каких только интересных национальностей не проживает здесь. От узбеков и казахов, русских и украинцев, таджиков и каракалпаков до иранцев, корейцев, немцев, армян и чеченцев. Фактически, каждый человек в Узбекистане – уникальная личность с историей, непохожей на других. Общаясь с людьми разных культур, можно почерпнуть массу интересного: от рецептов вкуснейших блюд до знаний психологии разных народов.

Издавна Узбекистан находился на Великом Шелковом пути, что соединял Европу и Азию. Здесь творились великие дела: караваны несли шедевры ремесел, остро необходимые товары, новинки науки и техники с одного континента на другой. В нашей стране есть немало городов, история которых насчитывает более тысячи лет, которые были центром средневековой науки. Еще воины Чингисхана сжигали их, а они до сих пор полны людей. Узбекистан стал мостиком между разными мирами. Не зря наша страна всегда приветливо принимала приезжих, каким бы ветром – легким или жестоким – не заносило их в наши края. Сегодня Узбекистан – индустриальная страна, основное богатство которой – люди.

Закон набата*

В селе били в набат. Не в тот набат весом с полтонны, который висел раньше наколокольне. Тот и мертвого поднял бы, не только спящего. Когда разрушали церковь, сбрасывали и увозили разбитые колокола, оставили в селе один маленький колокольчик. Его повесили на столб у постройки для пожарной машины. Это он теперь кричал жалобным голоском, подражая настоящему колоколу. 

Велик и непреложен закон набата. Старый ли, усталый ли, занятой ли ты человек — бросай все и беги на зовущий голос. Этот голос всегда означал только одно: другим людям нужна твоя немедленная, безотлагательная И бегут с топорами, лопатами, ведрами. И поднимается в тебе, несмотря на беду, восторженное чувство, что ты не один, что если случится у тебя беда, то и для тебя побегут люди. Одевался я торопливо 
и все глядел на окна: не краснеют ли стекла, не трепещут ли отблески близкого пожара? 

Бежал я вроде бы один в темноте, но то справа, то слева слышал тяжелый топот и шумное дыхание. Значит, еще бежали люди. Бежали, не выбирая дорог в грязи и мраке. Но почему все мы бежим не к пожарной машине, а на луг? Не любоваться же пожаром вскочили мы с постелей? 

За селом собрались все бежавшие. Немного народу осталось в селе, поэтому мало собралось и здесь. Несколько мужчин, а больше женщины. Все глядим туда, где в непроглядной черноте осенней ночи за далеким бугром пылает зарево. Некоторое время мы смотрим, как пульсирует красное пятно с желтой точкой посередине, потом кто-то спрашивает: 

— Может, съездить туда? 

— Съездить можно, но ведь пожарная машина закрыта. Пожарник дома. До него два с половиной километра. Пока добежишь... 

— Не позвонить ли нам в райцентр? Они скорее нас доедут. И машины у них лучше. 

Успокоившись окончательно, глядим на далекий пожар. Но червячок сомнения, видимо, гложет совесть каждого. 

— Мужики, что вы стоите? Чего ждете? Разве так полагается? 

Через четверть часа, сбив замок с пожарной постройки, на 

старой пожарной машине мы ехали на полеар. Нам казалось, что едем мы больше для очищения совести. 

Как ни странно, машина наша ни разу не завязла и даже самое топкое место миновала благополучно. Зарево скрылось от нас за лесом, но искры взлетали выше елей. Они метались, завивались в жгуты, поднимались черно-красными клубами. 

Когда мы доехали, то наше полусонное состояние сразу Мы стояли в кузове, готовые на ходу выпрыгнуть из машины, чтобы бежать и действовать. От пожарища навстречу нашей машине бросились люди. Женщины закричали: 

— Наконец-то приехали! Выручайте, родимые! 

Оценить обстановку было нетрудно. Мы оказались единственной реальной силой на пожаре. Кругом только женщины. Один дом уже догорал. Крыша и стены в нем обвалились. Образовался огромный костер, к которому нельзя было даже близко подойти. 
Второй дом, загоревшийся от первого, также полыхал его было невозможно: из окон с гуденьем вырывались длинные клочья пламени. 

Надо было третий дом, который еще не загорелся. Он раскалился от близкого огня и готов был вспыхнуть в любую секунду. Женщины таскали ведрами воду, но жара мешала подбежать вплотную. Если кто и подбегал, то выплескивал воду торопливо, отвернувшись и не доставая до верхних рядов бревен. 

Медный, давно не чищенный пожарный шланг в моих руках вдруг дернулся, едва не вырвавшись из рук. Белая струя воды с силой ударила в черно-красное небо. В следующую секунду я перевел струю на крышу и стены. От бревен и от железной крыши повалил пар. Значит, новая пища огню была уже совсем готова.