Соколов-микитов рассказ зима краткое содержание

Выпал снег. Чистой белой скатертью покрылась и отдыхает земля. Глубокие высятся сугробы. Тяжёлыми белыми шапками накрылся и притих лес. На скатерти снегов видят охотники красивые узоры звериных и птичьих следов. Вот у обглоданных осинок натропил ночью зайчишка-беляк; подняв чёрный кончик хвоста, охотясь за птичками и мышами, пробежал горностай. Красивой цепочкой вьётся по лесной опушке след старого лисовина. По самому краю поля, след в след разбойники-волки. А через широкую наезженную дорогу, взрывая копытами снег, перешли лоси… Много крупных и мелких зверей и птиц живёт и кормится в накрытом снежною нависью, притихшем зимнем лесу.

Это стихотворение открывает цикл «Ямбы» (1907 – 1914), который автор причислил к «лучшим» своим стихам (письмо В.С.
Миролюбову, 1918). Особенностью его проблематики стала открытая гражданская направленность:

Да. Так диктует вдохновенье:
Моя любовная мечта
Все льнет туда, где униженье,
Где грязь, и мрак, и нищета.
Туда, туда, смиренней, ниже, -
Оттуда зримей мир иной…

(«Да. Так диктует вдохновенье…», 1911 – 1914)

Эпиграфом к циклу стала цитата из «Сатир» Ювенала (96 ок. 127): «Негодование рождает стих» (пер. В.Н. Орлова).
«Негодование» Блока обращено на «непроглядный ужас жизни», представляющий в стихотворениях цикла «Ямбы» «ночной»,
«черной», «траурной», «лживой», полной «безличного» и «несбывшегося». Реминисцентный ряд цикла чрезвычайно богат – в нем
слышны отголоски произведений А.С. Пушкина, М.Ю. Лермонтова, Н.А, Некрасова, Ф.И. Тютчева. Лирический герой А. блока,
наследник и продолжатель русской поэтической традиции, обращается к читателям от имени ее носителей:

Но мы – все те же. Мы, поэты,
За вас, о вас тоскуем вновь,
Храня священную любовь,
Твердя старинные обеты…

(«О, как смеялись вы над нами…», 1911)

В стихотворении «О, я хочу безумно жить…» лирический герой провозглашает как цель своего творчества:

Все сущее – увековечить,
Безличное – вочеловечить,
Несбывшееся – воплотить!

В отличие от скептицизма «Художника», данное стихотворение проникнуто пушкинским доверием к жизни («хочу безумно
жить»), стремлением в ее оценке подняться над временным и личным:

Пусть душит жизни сон тяжелый,
Пусть задыхаюсь в этом сне…

Понятие «жизнь» двойственно – это реальность, в которой «задыхается» лирический герой, и высший смысл бытия,
становящийся доступным ему благодаря творческому дару воплотить» лишенное плоти, «увековечить» мгновенное,
вдохнуть душу в «безличное». Лирический герой стихотворения предстает новым «пророком», продолжающим пушкинскую и
лермонтовскую традицию. «Пророк» Пушкина (1826), исполненный божественной «волей», у Лермонтова превращается в
«угрюмого» отшельника, о котором «старцы детям говорят»:

Смотрите ж, дети, на него:
Как он угрюм, и худ, и бледен!
Смотрите, как он наг и беден,
Как презирают все его!

(«Пророк», 1841)

О блоковском пророке «в грядущем скажет» «юноша веселый», напоминающий «племя//Младое, незнакомое» пушкинского отрывка
«Вновь я посетил…» (1835), «внука»

…когда,
С приятельской беседы возвращаясь,
Веселых и приятных мыслей полон,
Пройдет он мимо вас во мраке ночи
И обо мне вспомянет.

Потомок блоковсокго пророка прежде всего просит его «угрюмство», сосредоточенность на темной стороне действительности:

Простим угрюмство – разве это
Сокрытый двигатель его?

На новом этапе преодолевается лермонтовский пессимизм, в основе «всеведенья» пророка снова, как у Пушкина, оказываются
«добро и свет» («Он весь – дитя добра и света…»). Заключительная строчка – реминисценция из другого пушкинского
стихотворения, хотя можно сказать, что в ней развивается мотив, характерный для всего творчества великого поэта,
восславившего в «жестокий век… свободу» («Я памятник себе воздвиг нерукотворный…», 1836). Свобода – «сокрытый двигатель»
творчества, позволяющий поэту продолжать свой путь, «обходя моря и земли», как пушкинский пророк, преодолевая время и
судьбу.

Бороди́нское сраже́ние (во французской истории — битва у Москвы-реки, фр. Bataille de la Moskova) — крупнейшее сражение Отечественной войны 1812 года между русской армией под командованием генерала М. И. Кутузова и французской армией Наполеона I Бонапарта. Состоялось 26 августа (7 сентября) 1812 года у деревни Бородино, в 125 км на запад от Москвы.
В ходе 12-часового сражения французской армии удалось захватить позиции русской армии в центре и на левом крыле, но после прекращения боевых действий французская армия отошла на исходные позиции. Таким образом, в русской историографии считается, что русские войска одержали победу, однако на следующий день главнокомандующий русской армии М. И. Кутузов дал приказ отступать в связи с большими потерями и из-за наличия у императора Наполеона больших резервов, которые спешили на французской армии.
Русский историк Михневич сообщил такой отзыв императора Наполеона о сражении:
«Из всех моих сражений самое ужасное то, которое я дал под Москвой. Французы в нём показали себя достойными одержать победу, а русские стяжали право быть непобедимыми… Из пятидесяти сражений, мною данных, в битве под Москвой выказано [французами] наиболее доблести и одержан наименьший успех»[П 1][1].
По воспоминаниям участника Бородинской битвы французского генерала Пеле, Наполеон часто повторял подобную фразу: «Бородинское сражение было самое прекрасное и самое грозное, французы показали себя достойными победы, a русские заслужили быть непобедимыми»[2].
Считается самым кровопролитным в истории среди однодневных сражений[3].
8 сентября является Днём воинской славы России — День Бородинского сражения русской армии под командованием М. И. Кутузова с французской армией (эта дата получена путём ошибочного пересчёта с юлианского календаря на григорианский, на самом деле днём сражения является 7 сентября).