Жанры в повести, "повесть о петре и февронии " черты сказки в повести

иван бунин вошел в , как талантливый прозаик и публицист. однако мало кто знает о том, что первые свои произведения он создавал в стихотворной форме, стесняя своего увлечения поэзией, которой в семье буниных не придавали особого значения. к раннему периоду творчества этого автора относится стихотворение «не видно птиц. покорно чахнет…», написанное в 1889 году, когда бунину едва исполнилось 19 лет. он считает себя вполне самостоятельным человеком и зарабатывает на жизнь корректором в одной из газет орловской губернии. а все свободное время проводит на охоте, обожая бродить по осеннему лесу в поисках дичи.  именно одна из таких прогулок описана в стихотворении «не видно птиц. покорно чахнет…», которое словно бы переносит читателей в мир живой природы, представленные без прикрас. бунин отмечает, что глубокой осенью лес «покорно чахнет», наделяя его такими эпитетами, как «больной» и «опустевший». автор не восторгается его красотой, цепко подмечая каждую мелочь, которая лишь добавляет новые штрихи к унылой и безрадостной картине. это и свалявшаяся трава, и черные подгнившие листья деревьев, припудренные первыми заморозками, и грибная сырость, которая наполняет осенний воздух. также поэт отмечает, что день «угрюм и свеж», и кругом «не видно птиц», что свидетельствует о приближающейся зиме. однако природные метаморфозы нисколько не угнетают бунина, который мечтает об одиночестве, поэтому целый день скитается «в степи свободной, вдали от сел и деревень».

его единственным спутником является «ветер однотонный», который «гудит-поет в стволы ружья», и это завывание вызывает у поэта отрадную грусть.  у него есть время не только подумать о своей будущей жизни, но и почувствовать единение с природой, и мрачность которой автора ничуть не смущают. наоборот, вид умирающего леса настраивает бунина на философский лад и позволяет безболезненно расстаться с юношескими иллюзиями, которые порождали в душе поэта волнения и чрезмерные амбиции. ему не суждено стать ученым или же военным, как того хотели его родители, он не может в дом свою избранницу, девушку более низкого происхождения, с которой он впоследствии уедет в полтаву. но именно с этого времени осень становится одним из самых любимых времен года автора, и ей он посвящает не только многочисленные стихи, но и прозу, наполненную светлой грустью и предвкушением новых впечатлений.

Маленький старичок с большим носом сидел у камина и рассказы вал о своих приключениях. Его слушали и смеялись:

— Ай да Мюнхгаузен! Вот так барон!

Но он даже не смотрел на них и продолжал спокойно рассказывать, как он летал на Луну, как жил среди трехногих людей, как его проглотила огромная рыба.

Когда один из приезжих, послушав барона, сказал, что это все вы думки, Мюнхгаузен ответил:

— Те графы, бароны, князья и султаны, которых я имел честь называть лучшими своими друзьями, всегда говорили, что я самый правда вый человек на земле...

Вот несколько рассказов «самого правдивого человека на земле».

Конь на крыше

Я выехал в Россию верхом на коне. Дело было зимою, шел сильный снег. Мой конь устал и начал спотыкаться: Мне тоже захотелось отдохнуть. Но на пути мне не попадалось ни одной деревеньки. Тогда я решил ночевать в открытом поле.

Кругом ни куста, ни деревца, только торчит какой-то столбик. Притязал я коня к столбу, а сам лег рядом и уснул.

Спал я долго. А когда проснулся, то увидел, что лежу я не в поле, а и деревне, рядом стоит церковь, а на крыше церкви ржет мой конь.

Я подумал и понял, что случилось. Вчера вечером вся эта деревня была занесена снегом, а наружу торчала только верхушка креста. Я не знал, что это крест, и привязал к нему моего усталого коня. А ночью, когда я спал, началась сильная оттепель, снег растаял, и я оказался на земле. Но мой бедный конь так и остался там, на крыше.

Не долго думая, я выстрелил, уздечка пополам, и конь быстро спустился ко мне.

Куропатки на шомполе

О, находчивость — великая вещь! Как-то мне случилось одним выстрелом подстрелить семь куропаток.

А дело было так.

Я возвращался с охоты, истратив все свои пули. Вдруг у меня из-под ног выпорхнуло семь куропаток. Конечно, я не мог допустить, чтобы от меня ускользнула такая отличная добыча.

Я зарядил ружье — чем бы вы думали? — шомполом! Да, обыкновенным шомполом, которым чистят ружья. Затем я побежал к куропаткам, вспугнул их и выстрелил. Куропатки взлетели одна за другой, и мой шомпол проткнул сразу семерых. Все семь куропаток свалились к моим ногам.

Я поднял их и с изумлением увидел, что они — жареные! Да, они пыли жареные!

Впрочем, иначе и быть не могло: ведь мой шомпол сильно нагрелся от выстрела, и куропатки, попав на него, не могли не изжариться.

Я пообедал с большим аппетитом.