Буду если напишите мне смешную минимум 10 предложений

Попав в детский сад, я очень быстро поняла, что все вокруг что-то страстно собирают, в смысле коллекционируют. Это были такие маленькие стеклянные квадратные плиточки-кубики — белые прозрачные мы называли «молочко», матовые, более ценные, потому что редкие, «сметанка». Самым шиком считались синие и лиловые , они блестели, внутри их были разноцветные крапинки, видела я такие всего несколько раз. Тогда казалось что они прекрасны и ценнее сокровища просто не бывает. Дети охотились за кубиками, выменивали их друг у друга, выигрывали, в общем жизнь коллекционеров била ключом. Я кубики пособирать не успела, потому что, да, мода на них проходила. Скорее всего это объяснялось тем, что большинству детей стало понятно где и откуда берутся сокровища. Горсти «сметанок» и «молочков» детишечки отковыривали от панельных домов. А то чего много, и каждый дурак может наковырять, сокровищем считаться не может, и нет смысла это собирать. Такой урок я получила в четыре года. Ещё много лет было для меня тайной происхождение особо редких экземпляров, пока я не встретила их в отделке гигантской головы Нептуна из городского парка. Голова нашего Нептуна была покрыта красивой мозаикой, красивого синего цвета, теперь, правда, кажется, её покрасили.

Вскоре всех охватила новая мания — фантики. Фантики собирали любые, главное чтобы они были редкие и красивые. Фантиками от советских конфет мы брезговали и все охотились за чем-то «ненашим», таким ярким, и, в тот момент казалось, сказочно красивым. У меня было много фантиков. Эта скромная коллекция почти всё что осталось с тех пор. С какого-то момента я бросила собирать всё подряд и сконцентрировалась только на этих! Мне всегда нравились забавные сюжеты на них, которые интересно смотреть и сейчас. Наверное, отдельного рассказа заслуживает детская страсть к Микки Маусу и компании.

Ещё сейчас, когда я уже взрослая, поражает как была разнообразна и насыщена наша детская жизнь. Сколько увлечений, дел, забот, приключений в ней было. Сколько разнообразных занятий и историй. Да, это можно назвать полноценной жизнью. И что самое интересное, взрослые совсем о ней не знали и почти в ней не участвовали. Это было каким-то параллельным измерением

самой повести - никак, только перед повестью есть некое подобие связи.

"Не о каких-либо бедных или посторонних шло дело, дело касалось всякого чиновникалично, дело касалось беды, всем равно грозившей; стало быть, поневоле тут должно быть единодушнее, теснее. Но при всем том вышло черт знает что такое. Не говоря уже о разногласиях, свойственных всем советам, во мнении собравшихся обнаружилась какая-то даже непостижимая нерешительность: один говорил, что Чичиков делатель государственных ассигнаций, и потом сам прибавлял: "а может быть, и не делатель"; другой утверждал, что он чиновник генерал-губернаторской канцелярии, и тут же присовокуплял: "а впрочем, черт его знает, на лбу ведь не прочтешь". Против догадки, не переодетый ли разбойник, вооружились все; нашли, что сверх наружности, которая сама посебе была уже благонамеренна, в разговорах его ничего не было такого, которое бы показывало человека с буйными поступками. Вдруг почтмейстер, остававшийся несколько минут погруженным в какое-то размышление, вследствиели внезапного вдохновения, осенившего его, или чего иного, вскрикнул неожиданно:

- Знаете ли, господа, кто это?

Голос, которым он произнес это, заключал в себе что-то потрясающее, так что заставил вскрикнуть всех в одно время:

- А кто?

- Это, господа, судырь мой, не кто другой, как капитан Копейкин!

А когда все тут же в один голос спросили: "Кто таков этот капитанКопейкин? " - почтмейстер сказал:

- Так вы не знаете, кто такой капитан Копейкин?

Все отвечали, что никак не знают, кто таков капитан Копейкин

- Капитан Копейкин, - сказал почтмейстер, открывший свою табакерку только...

Связи почти никакой, после исчезновения Чичикова некий почтмейстер (эпизодический персонаж) высказал мысль, что Чичиков и Капитан Копейкин - это одно лицо.

Косвенное предположение )))

Объяснение:

Не о каких-либо бедных или посторонних шло дело, дело касалось всякого чиновникалично, дело касалось беды, всем равно грозившей; стало быть, поневоле тут должно быть единодушнее, теснее. Но при всем том вышло черт знает что такое. Не говоря уже о разногласиях, свойственных всем советам, во мнении собравшихся обнаружилась какая-то даже непостижимая нерешительность: один говорил, что Чичиков делатель государственных ассигнаций, и потом сам прибавлял: "а может быть, и не делатель"; другой утверждал, что он чиновник генерал-губернаторской канцелярии, и тут же присовокуплял: "а впрочем, черт его знает, на лбу ведь не прочтешь". Против догадки, не переодетый ли разбойник, вооружились все; нашли, что сверх наружности, которая сама посебе была уже благонамеренна, в разговорах его ничего не было такого, которое бы показывало человека с буйными поступками. Вдруг почтмейстер, остававшийся несколько минут погруженным в какое-то размышление, вследствиели внезапного вдохновения, осенившего его, или чего иного, вскрикнул неожиданно:

Коли я читаю "Хор лісових дзвіночків", то мені здається, що у дзвіночків справжній, гарний, злагоджений хор. Ось першими починають заспівувачі ("Ми дзвіночки, лісові дзвіночки"), і вже за мить пісня, підхоплена всіма, злітає, мов на крилах ("Славим день"). Мелодія її дедалі наростає, дужчає ("Ми співаєм, дзвоном зустрічаєм"), аж ліс пробуджується, гучить у хорі ("День! День"). А згодом — тихішає, пригасає, десь дзвенять найтонші голосочки ("Тінь! Тінь"). То знову розливається мелодія, напливає хвилями, гучна й широка, а потім спадає, бринить мрійливо-ніжно, мовби відлунюючись, і полишає в нашій душі теплі, світлі почуття.