Скласти свою легенду про тополю?

В России происходит усиленный рост капиталистического производства. Вырастают зловещие фигуры новых эксплуататоров: купцов, фабрикантов, подрядчиков, финансовых дельцов. «Народные заступники» первыми поднимают голос протеста против бесчеловечных форм эксплуатации на фабриках и заводах, на строительстве железных дорог. В 1860 году Н. А. Добролюбов написал статью «Опыт отучения людей от пищи» . В ней революционный демократ показал, что даже такое прогрессивное дело, как строительство железных дорог, превращается в средство безудержной наживы отдельных хищников за счет ограбления рабочих. Добролюбов писал, что рабочих «не кормят по нескольку дней, привозят и пускают в голую, бесплодную степь, без хлеба, без всяких запасов, на 40° жару, не заготовивши им никаких помещений, не пославши с ними ни лекаря, ни медикаментов… Как тут не умереть человеку?» . Смертность на строительстве дорог была колоссальной, но это не беспокоило ни подрядчиков, ни царское правительство. 

Изображая в поэме «Железная дорога» (1864) картину эксплуатации рабочих капиталистическими хищниками, Некрасов проявил глубокое понимание экономических законов. 

В мире есть царь: 
этот царь беспощаден, 
Голод названье ему, 
говорит поэт. 
Царь-голод, властвующий над миром, - верный союзник богачей им порабощать народ. Поэт рисует картину объединения всех сил, враж- дебных людям труда: 

Грабили нас грамотеи-десятники, 
Секло начальство, давила нужда… 
Метафора - перенесение качеств, свойств одного предмета или явления на другой предмет по сходству (например, «свинцовая туча» , «море смеялось») . 
Эпитет - образная характеристика какого-либо лица, явления или предмета с метафорического прилагательного (например, «веселый ветер» , «железная воля») . 
Оставшиеся в живых после этой каторжной работы ничего не принесут своим семьям: десятники так «рассчитали» рабочих, что «каждый подрядчику должен остался» . Народ еще благодарит своих грабителей, что они ему «недоимку .подарили» и отпустили «по домам» , с горькой иронией отмечает поэт. Но Некрасов верит в неиссякаемые духовные силы народа, его светлое будущее: 

Вынес достаточно русский народ, 
Вынес и эту дорогу железную 
Вынесет все, что господь ни пошлет! 
Вынесет все - и широкую, ясную 
Грудью дорогу проложит себе. 
Некрасов трезво оценивает исторические условия, когда говорит, что ему не придется дожить до прекрасной поры подлинного освобождения народа. Но в этой оценке нет примирения с действительностью. В годы разгула реакции поэт не отступает от борьбы: он продолжает разоблачать «ликующих» реакционеров - душителей народа - и «праздно болтающих» либералов, которые не желают вникнуть в причины народных бедствий. Сердце поэта переполнено вселенским горем, и он призывает народную революцию: 

Буря бы грянула, что ли? 
Чаша с краями полна! 
(«Душно! без счастья и воли…» , 1868)

как то так

Объяснение:

Произведение, исполненное ликующих, пьянящих предчувствий весны, было написано в разгар зимы 1870 г. Тонкий лирик, автор определил настроение, подвигнувшее к созданию стихотворного текста, как «предвосхищение» будущих перемен, ожидание радостной суеты обновления.

Толстовское творение создано в духе традиций усадебной поэзии, о чем свидетельствуют особенности идейно-образной структуры и позиции героев, лирического «мы». Господский дом и внешний мир — ключевые понятия художественного пространства стихотворения. Атрибутом уюта и тепла, царящего в комнатах, становится зажженный камин. Смысловое наполнение этой детали напоминает аналогичный образ, разработанный фетовской поэтикой, в которой комплекс усадебных мотивов играет лидирующую роль.

Внимательный герой отмечает еще одну, на этот раз оригинальную примету домашнего уюта — тесноту, недостаток свободного пространства. Вынужденное затворничество обитателей усадьбы вызвано холодной погодой, поэтому череда проведенных в комфорте, но скучноватых дней выражена при формулы «тесный мир зимы». Однообразные будни остались в и описанию «жизни иной» посвящена основная часть текста.

В изображении изменений в природе и душе особая роль отводится образу растворяющейся двери. Основанный на бытовой реалии, он становится символом порога, трансформации. Подобно сказочному проводнику, дверь открывает перед лирическим «мы» захватывающую панораму внешнего мира, уводящую из тесных стен зимнего прибежища.

Сначала внимание наблюдателей привлекают ближние объекты. Солнечные лучи удаляют следы ночных заморозков, а теплый ветер, освежающий лицо, рябит воду в лужах. К визуально-осязательным образам добавляется яркий и убедительный звуковой «аргумент», свидетельствующий в пользу перемен, — песня жаворонка. Движимые акустическим ориентиром, герои устремляют взгляд вверх. Лирическое «мы» окончательно избавляется от жестких пространственных ограничений, продиктованных зимними холодами.

Восторженные интонации, появившиеся с темой о «воскреснувшей природе», крепнут во второй части произведения. Интересно, что в финальном эпизоде нарушается единство лирического «мы»: восхищению героя, захваченного картиной обновления, противопоставлена тоска его компаньона, скорее всего спутницы. Печаль подруги не смущает оптимистично настроенного лирического субъекта. Он уверен в исцеляющих возможностях весенних перемен и выражает свое убеждение в форме доброго пожелания.