Трезво ли оценивает пугачев ситуацию своего самозвапнца? в рассказе капитанская дочка!

«Евгений Онегин» — одно из лучших произве­дений русской литературы девятнадцатого ве­ка. В этом романе мне наиболее близок образ Татьяны Лариной. Чувствительность, сенти­ментальность, ее духовная возвышенность, чи­стота сопереживать и понимать то, чего не видят другие, влечет к ней. Именно тонкий внутренний мир делает Татьяну особен­ной, неповторимой. Пушкин не дает четкого описания внешнего облика героини, но зато раскрывает нам ее духовный мир:

Дика, печальна, молчалива,
Как лань лесная боязлива...
Задумчивость, ее подруга
От самых колыбельных дней,
Теченье сельского досуга
Мечтами украшала ей.

Душа Татьяны тесно связана с природой. Пейзажи, на фоне которых развиваются собы­тия, созвучны чувствам героини, прекрасно выражают то, что трудно сказать словами. Та­тьяна — романтичная натура. Она увлечена романами, заменяющими ей человеческое общение, дающими пищу для ее ума и вообра­жения; представление о жизни у Татьяны скла­дывается также под влиянием романов. Для себя она уже придумала своего героя, свой идеал. Он наделен чертами Вольмара, Вертера, Грандисона. Он (как и сама Татьяна) непо­вторим, своеобразен, благороден. Когда при­шла пора любви, этот идеал девушка увидела в Онегине.

Постепенно она распознает его истинную сущность. Он не романтический герой, а скеп­тик, реалист, не к любви. Но Татья­не не нужна правда — ей нужна любовь.

Дуэль перевернула жизнь всех героев рома­на. Евгений, Ольга покидают деревню. Остает­ся глубокий след и в душе Татьяны, меняется ее характер и судьба, однако любовь не угасла — она жива, но теперь Татьяна понимает, что жить одними чувствами нельзя, не всегда их надо проявлять открыто. Татьяна по настоянию ма­тери едет в Москву, где ее уговаривают выйти замуж за генерала. И Татьяна из романтичес­кой девочки превращается в безупречную, изысканную «законодательницу зал». Ее гор­дость, благородство, утонченный вкус — под­линны. А неприступность, равнодушие и бес­печность — это маска, которую вынуждена но­сить Татьяна под давлением суровых законов света. И, несмотря на все, ее чувства живут, на­полняют сердце, но они спрятаны, заперты. А в душе она остается прежней Таней. Ее серд­це рвется назад: в старый дом, в поля, леса, в мир, где она жила, не скрывая своих чувств, где ей не нужна была маска. Но даже в этом свет­ском окружении она до конца не может скрыть своих чувств к Онегину:

Она его не подымает
И, не сводя с него очей,
От жадных уст не отымает
Бесчувственной руки  своей...

И все же, несмотря на всю глубину своих чувств, когда ей «внятно все», когда она разде­ляет любовь Онегина, Татьяна отказывает Оне­гину. Она предпочитает долг чувству.

Почему мне нравится Татьяна? В ней есть не­одолимая потребность чувствовать, любить, которая встречается теперь все реже и реже.

КРАСНАЯ ШАПОЧКА (фр. Petit Chaperon Rouge) — героиня сказки Ш.Перро «Красная Шапочка» из сборника «Сказки моей матушки Гусыни, или Истории и сказки былых времен с нравоучениями» (1697). Ключ к образу К.Ш. дан самим Перро, автором диалогов «Параллели между древними и новыми в вопросах искусства и наук»: его сказки имеют прекрасные образцы в «премудром и преученом мире древности». Если сами сказки — удар по античному «парнассизму» Буало, то прототип К.Ш. при ее подчеркнутой исключительности следует искать среди небожителей, тем более что красная шапочка (подарок бабушки) сродни венку или короне — атрибутам богини неба. В древнегреческой мифологии внук праматери всего сущего Земли-Геи, Солнце-Гелиос, отдает свой лучезарный венец сыну Фаэтону для прогулки по небосводу, предупреждая о недопустимости остановки; такое же предостережение получает К.Ш. от матери. У Фаэтона и К.Ш. лишь одна дорога, с которой невозможно свернуть. В сказках не бывает случайных слов: К.Ш. встречается одержимый желанием съесть ее Волк, именуемый кумом. Это значит, что между персонажами существуют родственные отношения. Если продолжать параллель, то в образе Волка персонифицированы Крон, проглотивший своих детей, и Зевс, метнувший в Фаэтона испепеляющую молнию. Так Ш.Перро вовлек олимпийских богов, по выражению П. де Сен-Виктора, в «наивный и заманчивый маскарад». К.Ш. как героиня взрослой сказки, пронизанной «галантными» интонациями той литературной эпохи, становится объектом авторской морали, обращенной к девицам, решившимся разделить с Волком ложе. Менее всего желая «разгула мезальянса» (В.Блюмен-фельд), Перро лишь повиновался традиции родственных союзов меж божествами. Современная интерпретация образов К.Ш. и Волка, модифицированных в Солнце и Крокодила, усматривается в сказке К.И.Чуковского «Краденое солнце», одновременно заставляя искать истоки сюжета о К.Ш. в древней космогонической концепции противостояния богини неба и божества подземных вод. В то же время принципиальное изменение сюжета и трансформация облика персонажей в либретто С.С.Прокофьева к симфонической сказке «Петя и Волк», мультипликационном фильме «Петя и Красная Шапочка» разрушает смысловую иерархию сказки ради утверждения культа положительного героя. «Миф наизнанку» теряет свои древние корни, и сказка в своей однозначности не взывает, как надеялся Перро, к широте ума читателя.