с литрой Выполните Задания под ВЫПОЛНИ

В выходные мы ходили с родителями и классом в зоопарк. Было просто замечательно. Где-то в 10 утра мы собрались у зверинца. Купили специальный корм, чтобы побаловать его обитателей. Еще конечно взяли конфет, шариков и фотоаппарат – но это, конечно, уже для себя. И пройдя билетный контроль, отправились смотреть птиц. Их было очень много, с разными окрасами, голосами и поведением. Кто-то из них хищники, как ястребы и орлы, а кто-то вполне мирные и с удовольствие кушают хлеб. Особенно мне запомнились розовые фламинго, которых словно облили гуашью – такие невероятные. Потом были хищники за несколькими клетками. Живые тигры, пантеры, медведи, рыси. Дальше мы смотрели, наверное, самых общительных обитателей зоопарка – обезьян. Они не только запросто общаются друг с другой и как будто потешаются над сородичами, но и смело тянут свои лапки-ручки ко всем посетителям. Обезьянки хвастаются своей ловкостью и смекалкой. Они такие наглые, что отобрали банан прямо из рук у моего одноклассника и тут же его слопали. Смешно почти до колик. Гуляя дальше по зоопарку, мы стали свидетелями викторины, где работники зоопарка задавали посетителям вопросы про животных. Нам всем классом удалось ответить на наибольшее количество вопросов – и мы выиграли белого пушистого кролика, который теперь стал еще одним обитателем нашего живого уголка в школе. Кролика мы назвали Филькой, и теперь по очереди приносит ему лакомства из столовой и дома. Еще несколько ребят из класса катались на пони, Мишку Кузнецова большая бело-рыжая корова лизнула в щеку, в мне удалось погладить мягкую мордочку ламы. Вот так наш субботний день в зоопарке.

Перед вами другой человек, с бо­лее страстной душой, с более ши­роким самолюбием. Этот имеет в себе как будто от природы всё то, что для Онегина составляет пред­мет забот. Он не хлопочет о туале­те и наряде: он светский человек и без этого. Ему не нужно подбирать слова и блистать мишурным зна­нием: и без этого язык у него как бритва…Общее у всех этих людей то, что в жизни нет им дела, кото­рое для было бы жизненною необходимостью, сердечной святыней, религией, которое бы органически срослось с ни­ми, так что отнять его у них значило бы лишить их жизни. Всё у них внешнее, ничто не имеет корня в их натуре. Они и делают что-то та­кое, когда принуждает внешняя

lнеобходимость…Они постоянно говорят вам: вот что мы знаем, вот что мы думаем, а впрочем — как там хотят, наше дело -— сторона… Пока не было работы в виду, можно было ещё надувать этим публику, можно было тщесла­виться тем, что мы вот, дес­кать, всё-таки хлопочем, хо­дим, говорим, рассказываем… Даже больше — можно было заняться кутежом, интрижка­ми, каламбурами, театральст- вом — и уверять, что это мы пустились, мол, оттого, что нет простора для более широкой деятельности. Тогда и Печо­рин, и даже Онегин, должен был казаться натурою с необъ­ятными силами души. Но те­перь уж все эти герои отодви­нулись на второй план, потеряли прежнее значение, перестали сбивать нас с толку своей загадочностью и таинст­венным разладом между ними и обществом, между великими их силами и ничтожностью дел их…