Я ползал по земле, хватал разный мусор и орал: — Два! Два! — и показывал две арбузные корки. Я нашел стул, у которого были отломаны две ножки, и был в восторге. Я упорно тащил его из кладовки в комнату и ревел что есть мочи, когда его у меня отнимали. На стуле нельзя было сидеть, но зато у него две ножки! Один плюс один — два! Вот за что я его любил.. Если отец покупал мне игрушку, я его купить такую же вторую игрушку, но если вдруг я видел ее в витрине магазина, я рвался туда и кричал: — Два! Два!—и стоял подолгу, глядел как завороженный, не мог оторваться от такого чуда. Я знал все предметы в квартире по два. Знал, что у меня два уха, два глаза, две руки и две ноги. Два больших пальца на ногах и два больших, пальца на руках, два мизинца, два указательных пальца и другие парные пальцы. Перед сном я хватал одной рукой большой палец на одной ноге, а другой рукой большой палец на другой ноге и с огромным счастьем повторял: —Два! Два! . Хватать перед сном ноги руками мне сначала запрещали: что, мол, за новость? А потом разрешили. Ведь я иначе не мог заснуть! Вы скажете: можно и другое придумать, к примеру, схватить себя за уши или глаза прикрыть ладонями, — так вы думаете, я не хватал себя за уши, не прикрывал глаза ладонями? Еще как! Хватал и прикрывал! Ведь это было огромное для меня открытие! Я не мог еще считать до десяти, не мог пересчитать все пальцы, но что у меня одна голова, я знал. — Одна голова— хорошо, а две—-лучше, —смеялся мой отец.— То есть, значит, если два человека подумают о чем-либо, они лучше придумают, чем один человек. Вот что значит «два»! — Два больше одного! — орал, я радостно. И ведь верно.