Сделать письменную характеристику одного из героев повести Э. Веркина «Друг апрель» одного из братьев (Аксен, Чугун, Тюлька) - портрет персонажа - личностные качества - поступки - отношение к взрослым (матери, дяде, родителям Ульяны)

У меня нет данного произведения. Можешь прикрепить

Читая книги Эдуарда Веркина и наблюдая за тем, какой резонанс получают они в читательской среде, я думаю о том, что, к большому сожалению, тот читатель, для которого пишутся Большие Книги, становится великой редкостью. Замечательные повести и романы Эдуарда Веркина заслуживают именно такого читателя. Правда, роман «Друг-апрель» написан действительно не для каждого, его поймёт только тот, кто испытал однажды нечто подобное: острое, больное, кровоточащее и горькое.

На фоне ничем не наполненных внешне картин убого существования неблагополучной семьи созревает неизвестно как, каким чудом занесённая в сердце главного героя любовь. Мимо станции «Монаково», эдакого приблатнённого Монако, где на самом краю земли, на разъезде, живут герои, дни и ночи ходят поезда. Единственный путь сесть однажды в один из них и больше никогда не возвращаться. Хотя, кто знает, что там: не тот ли серый мир первобытных инстинктов, хорошо описанный в последних книгах Астафьева и Ерофеева – не тот же ли, что и везде?

Иван Авксентьев по кличке Аксён предпочитает не думать об этом. Мать всегда пьяна, старший брат по кличке Чугун промышляет грабежом и прочими бытовыми злодействами, младший, Тюлька, на глазах втягивается в бес жизни взрослых. У Аксёна есть любовь. Он ни разу не произносит это слово, но вся жизнь его – от весны до весны – разворачивается в громаду ожидания. Как в «Машеньке» Набокова, герой предчувствует встречу, одновременно вспоминая все подробности своего знакомства с героиней. Читателю же всё яснее: то, что связывало друзей в детском саду и не знавшем церемоний детстве, обязательно закончится, как только ребятам станет яснее, кто есть кто. Примитивный, с точки зрения окружающих, парень с нервными срывами, Аксён был нужен Ульяне, пока существовала необходимость в защите. А теперь он дик, смешон, «неблагополучен».

За крик подвыпившего брата: «Эй ты, Ромео, Семиволковы приехали!», оказавшийся обманным, Аксён готов побить Чугуна. Но главное разочарование ждёт впереди: Ульяна приедет с другими глазами.

Тут он (смотритель) принялся переписывать мою подорожную, а я занялся рассмотрением картинок, украшавших его смиренную, но опрятную обитель. Они изображали историю блудного сына… Под каждой картинкой прочел я приличные немецкие стихи. Все это доныне сохранилось в моей памяти, так же, как и горшки с бальзамином, и кровать с пестрой занавескою, и прочие предметы, меня в то время окружавшие. Вижу, как теперь, самого хозяина, человека лет пятидесяти, свежего и бодрого, и его длинный зеленый сертук с тремя медалями на полинялых лентах. Тут он (смотритель) принялся переписывать мою подорожную, а я занялся рассмотрением картинок, украшавших его смиренную, но опрятную обитель. Они изображали историю блудного сына… Под каждой картинкой прочел я приличные немецкие стихи. Все это доныне сохранилось в моей памяти, так же, как и горшки с бальзамином, и кровать с пестрой занавескою, и прочие предметы, меня в то время окружавшие. Вижу, как теперь, самого хозяина, человека лет пятидесяти, свежего и бодрого, и его длинный зеленый сертук с тремя медалями на полинялых лентах.

Тут он (смотритель) принялся переписывать мою подорожную, а я занялся рассмотрением картинок, украшавших его смиренную, но опрятную обитель. Они изображали историю блудного сына… Под каждой картинкой прочел я приличные немецкие стихи. Все это доныне сохранилось в моей памяти, так же, как и горшки с бальзамином, и кровать с пестрой занавескою, и прочие предметы, меня в то время окружавшие. Вижу, как теперь, самого хозяина, человека лет пятидесяти, свежего и бодрого, и его длинный зеленый сертук с тремя медалями на полинялых лентах. Тут он (смотритель) принялся переписывать мою подорожную, а я занялся рассмотрением картинок, украшавших его смиренную, но опрятную обитель. Они изображали историю блудного сына… Под каждой картинкой прочел я приличные немецкие стихи. Все это доныне сохранилось в моей памяти, так же, как и горшки с бальзамином, и кровать с пестрой занавескою, и прочие предметы, меня в то время окружавшие. Вижу, как теперь, самого хозяина, человека лет пятидесяти, свежего и бодрого, и его длинный зеленый сертук с тремя медалями на полинялых лентах.