Композиция поэмы Руслан и Людмила​

Объяснение:

Семилетний мальчик крепко держит за руку подростка...

Когда молодой уральский писатель Владислав Крапивин "дорастет" до солидного, толстого "Избранного", на обложке можно будет изобразить этих ребят. Потому что они шагают из одной крапивинской книги в другую. И именно так — держась за руки.

В стране, именуемой "Детство" и включающей в себя широкий круг подданных — от дошколят до почти юношей, —каждый детский писатель обычно выбирает какой-то свой, излюбленный возраст. У Крапивина их два. Он пристальнее всего присматривается, во-первых, к тем, кто только-только переступил школьный порог или еще готовится его переступить, к семи-восьмилетним ребятишкам ("малыши", зовет он их). И, во-вторых, к тем ребятам, которые уже постигли первые премудрости школьной науки, сложности дворовой жизни (и просто — жизни), крепко стоят на ногах, но и не порвали еще связей, интересов, увлечений, забот, соединяющих их с малышами. Это — возраст одиннадцати-двенадцатилетних.

Вот эта-то неразлучная пара и встречается почти во всех книгах Крапивина.

Это Алька и Лапа ("Брат, которому семь").

Это Илька и Генка ("Та сторона, где ветер").

Кашка и Володя ("Оруженосец Кашка").

Владик и Павлик ("Тень каравеллы").

Андрюшка и Валька ("Валькины друзья и паруса").

Безымянный малыш с бидоном и мальчик, рисующий созвездия на зонтах ("Звёзды под дождем").

Они носят разные имена, различаются характерами, живут в разных городах. Устойчиво, неизменно и этих ребячьих парах только одно — возрастное соотношение.

Есть в книгах Крапивина и еще одна — тоже постоянная —особенность.

Правда, вряд ли правильно говорить "еще одна". Вторая особенность — как бы продолжение, развитие первой. Она — точка приложения сил и интересов двух любимых героев Крапивина. Она — то, благодаря чему раскрываются их характеры, благодаря чему становится ясно, зачем писателю понадобилось многократно испытывать прочность и естественность этого двуединого ребячьего союза.

Какова же эта "точка приложения" в книгах Крапивина?

Школа? Нет. Она занимает не очень значительное место в жизни крапивинских персонажей, вернее — в той стороне их жизни, которая высвечена писателем. Собственно, лишь в одной повести — "Валькины друзья и паруса" — школа является не только фоном и антуражем, а вмешивается в сюжет, да и то это всего лишь недолгий конфликт с учителями.

Тогда, может быть, речь идет о пробуждении чувств? В какой-то мере, разумеется, так оно и есть (как обойтись без этого?), однако все же главное в повестях и рассказах Крапивина не психологическое исследование ребячьих взаимоотношений, не кропотливое изображение внутренней жизни детей.

Нельзя сказать и того, чтобы стихией Крапивина был юмор. Есть, правда, исключение — веселый рассказ "Бегство рогатых викингов", но это именно исключение.

Стихия Крапивина, стихия его героев — игра.

Его мир, вернее, его участок в огромном мире детства и детской литературы — это круг ребят-романтиков, увлеченных необычными делами и профессиями. Ребята в произведениях Крапивина не просто играют, как все дети. Их игры не вполне обычны: если они запускают воздушных змеев, то таких, с которых можно переговариваться друг с другом; если они стреляют из самодельных луков, то устраивают в конце концов всеобщее стрелковое соревнование "непобедимого рыцарского ордена стрелков из лука"; если сооружают кораблики или вырезают из бумаги каравеллу, то не только для того, чтобы пускать эти кораблики в весенних лужах. Нет, их каравелла будет скользить по всем морям и океанам висящей на стене географической карты, будет отбрасывать свою тень на голубые пятна, испещренные экзотическими, манящими названиями.

Это не игры на час, о которых быстро забывают, которые легко меняют на новую привязанность — мяч или самокат. Это нескончаемая творческая увлеченность, и она ведет ребенка прямой дорогой от игры к серьезным исследованиям и жизненному призванию:

В сказке "Повесть о том, как один мужик двух генералов прокормил"

изображены два генерала. Это бывшие чиновники, которые дослужились до генеральского звания. Всю жизнь они служили «в какой-то регистратуре» , которую впоследствии упразднили «за ненадобностью» . «Там родились, воспитались и состарились, следовательно, ничего не понимали» . Генералы настолько глупы и невежественны, что не знают, где восток и где запад, и думают, что «булки в том самом виде родятся, как их утром к кофею подают» . Только попав на необитаемый остров, генералы узнают, что «человеческая пища в первоначальном виде летает, плавает и на деревьях растёт» , и догадываются, что «если, например, кто хочет куропатку съесть, то должен сначала её изловить, убить, ощипать, изжарить» .

Всю жизнь генералы провели за чтением и писанием никому не нужных канцелярских бумаг. Ничего иного делать они не умеют и, оказавшись на острове, где «рябчики свищут, тетерева токуют, зайцы бегают» , в ручьях рыба кишит, а на деревьях плоды висят, чуть не умирают с голоду и едва не становятся людоедами. Бездельники, привыкшие к паразитической жизни, они даже не сомневаются в своём праве на чужой труд и убеждены в том, что если бы им удалось найти мужика, то «он бы… сейчас и булок бы подал, и рябчиков бы наловил, и рыбы» . Уверены они и в том, что «мужик везде есть, стоит только поискать его! » После долгих. поисков они находят мужика, который спал под деревом и, как им кажется, «самым нахальным образом уклонялся от работы» .

Народ, говорит своей сказкой сатирик, создаёт все блага жизни, но в эксплуататорском обществе они достаются угнетателям. Генералы и олицетворяют в сказке мир угнетателей, мужик - народ и его судьбу.

Угнетатели жадны и злы, тупы и ленивы, неблагодарны и трусливы, народ бескорыстен и добр, находчив и трудолюбив, отзывчив и смел. Но на наглость и жестокость угнетателей он отвечает не возмущением и протестом, а терпением и покорностью. С горькой иронией рассказывает сатирик о том, как «громаднейший мужичина» безропотно трудился на генералов.

«И зачал он перед ними действовать. Полез сперва наперво на дерево и нарвал генералам по десятку самых спелых яблоков, а себе взял одно, кислое. Потом покопался в земле - и добыл оттуда картофелю; потом взял два куска дерева, потёр их друг об дружку - и извлёк огонь. Потом из собственных волос сделал силок и поймал рябчика. Наконец, развёл огонь и напёк столько разной провизии, что генералам даже пришло на мысль: не дать ли и тунеядцу частичку?» .

Народ мастер на все руки, и мужик в сказке вскоре изловчился даже в пригоршне суп варить. Когда же соскучившиеся генералы «начали… нудить мужика» , чтобы доставил он их в Петербург, выстроил мужик «корабль - не корабль, а такую посудину, чтоб можно было океан-море переплыть» , и перевез генералов в Петербург. В Петербурге генералы в казначействе столько «денег загребли» , что «того ни в сказке сказать, ни пером описать» .

«Однако, - с уничтожающим презрением заканчивает Щедрин сказку, - и об мужике не забыли; выслали ему рюмку водки да пятак серебра: веселись, мужичина!» .

«Повестью о том, как один мужик двух генералов прокормил» Щедрин воспитывал ненависть к тунеядцам и эксплуататорам, бросающим народу жалкие подачки. Но в этой ранней своей сказке писатель осмеял не только паразитизм господствующих классов. Революционный демократ, единомышленник Чернышевского, Добролюбова и Некрасова, он как бы обращался к народу с тем же вопросом, с каким к народу обращался Некрасов: "Чем хуже был бы твой удел, Когда б ты менее терпел? "

С горечью и болью говорил Щедрин о долготерпении народа и его покорности угнетателям, о том, что по приказу генералов мужик свил верёвку и «этой верёвкой генералы привязали мужичину к дереву, чтоб не убёг» .

Гневное обличение дармоедов-эксплуататоров, осуждение народной пассивности и покорности, призыв к тому, чтобы народ сбросил со своих плеч угнетателей, уничтожил несправедливый и бесчеловечный строй, - таков идейный смысл произведения.

Объяснение: