Кто-нибудь ! любая потешка про школу четверостишие

Маринка-первоклассница

Ах, дудары-дударинки,

Поглядите на Маринку –

Юбка в клетку, пиджачок,

За спиною рюкзачок,

Гольфы, банты, босоножки,

А в ушах горят серёжки…

– И чего ты плачешь тут?

– В школу с куклой не берут!

Про Мишеньку

– Ой, ты, Мишенька-медведь,

И чего, скажи, реветь?

Видишь, умницы зайчата,

Лягушата и волчата

Учат буквы на уроках?

Что ты бродишь одиноко?

Мишка спину чешет лапой,

Говорит: – Не виноват я!

В школу, ох, зайти не смог –

Развалился теремок!

В школу - 1 вариант

Нынче в школу дочку Раю

Всем семейством собирали:

Книжки, ручки, бант, тетрадки,

Астры, завтрак, юбка в складку…

И портфель – всему основа!

Наконец-то всё готово – По-е-ха-ли!  

В школу - 2 вариант

Нынче в школу дочку Раю

Всем семейством собирали:

В клетку толстые тетради -

От любимой тёти Нади,

Петя с Леной, малыши,

Принесли карандаши,

Брат Андрейка – линейку,

Мама Света – букеты,

Племянница Иришка – книжки,

Дядя Игнат – самокат…

Ой ли, ой, ой ли, ой – это лишнее – постой!

Вот портфель от папы Вовы.

Наконец-то всё готово –

По-е-ха-ли!

При-е-ха-ли!

Раю забыли…

Объяснение:

Наша школа просто класс,

Обожаю я этот класс,

Наши дети просто класс,

Обожаем мы просто вас.

Казачьи войска Юга России (Донское, Кубанское и Терское) в 1860-1880-х гг. были подвержены сложным социальным и экономическим процессам, следствием которых стали внутренние процессы расказачивания и девиантного поведения [32; 33]. Центральная власть Российской империи не была заинтересована в утрате столь массовой (хотя и иррегулярной) кавалерии, поэтому в этот же период предпринимала активные шаги по насаждению и развитию в среде казачества чувства самоидентичности, сословной замкнутости и представлений о казаке как об истинном защитнике веры, царя и отечества (память о казаках как о поджигателях крупнейших бунтов не подчеркивалась). Именно в 1870-1880-х гг. в казачьей среде происходит принципиальное изменение отношения к образованию. Этому и жесткая целенаправленная политика наказных атаманов по насаждению образованности, и связанное с вовлеченностью в рыночные отношения возросшее богатство станиц и городов, и появившееся у казаков стремление дать своим детям более качественное образование. Казачьи семьи, ранее неохотно отпускавшие детей в школы, открывали в своих станицах и городах училища все более высокого уровня.

Открытие церковно-приходских школ в казачьих областях приходится на период бурного развития в них школьной сети светских учебных заведений: с 1901-1902 гг. в Донском войске, а также в Кавказских казачьих войсках (Кубанском и Терском) ежегодно открывались 150-200 школ [34; 35].

В начале XX в. казачьи области имели в своем составе значительное количество церковно-приходских школ и школ грамотности, однако доля казачества в общем количестве учащихся этих школ неизбежно сокращалась. Открывались эти школы там, где общество населенного пункта было по финансовым соображениям не в состоянии открыть министерские школы. Финансировала церковно-приходские школы и школы грамотности епархия (фактически - государство, так как средства она получала от Синода, являющегося государственной правящей структурой), что экономии средств общества. Особенностью их открытия в новых условиях было то, что если в населенном пункте не было школы и первой открывалась церковно-приходская школа, то открыть после этого светскую школу можно было лишь с разрешения священника-учителя церковно-приходской школы [36].

С началом XX в. церковно-приходские школы перестали быть школами массовой казачьей грамотности: к 1913 г. доля казаков в общей численности учащихся этого типа школ не превышала 3-5% по Кавказским казачьим войскам и 5-10% по округам Войска Донского в среднем. Причина этого заключалась в том, что требования к начальному образованию среди казачьего населения в сравнении с серединой XIX в. значительно возросли. Пока объем знаний, предоставляемых в приходских училищах, лишь незначительно уступал объему знаний, предоставляемых в станичных училищах, казаки (особенно в бедных станицах) охотно шли на открытие этих школ, тем более за чужой (епархиальный) счет.

После того как основная масса казачьего населения преобразовала станичные училища в министерские (при этом не жалея средств на школы, содержание которых обходилось в 5-6 раз дороже приходских школ), приходские училища все чаще становились местом обучения детей других сословий. Ими были дети мещан, купцов, крестьян-переселенцев (иногородних), национальных меньшинств (армян, греков, немцев и т.д.), а также тех немногих казаков, которые или по причине проживания рядом с приходской школой, или по бедности, или по необязательности получения более высокого уровня начального образования (например, дочери нижних чинов казачьего сословия) ходили в эти школы.

К самой церковно-приходской школе появились претензии: так, на Дону общество обоснованно возмущалось тем, что дети не понимают смысла молитв и служб и даже не могут исполнить государственный гимн: «У нас есть приходские училища, и ни одно из них в воспитательном отношении положительно не соответствует своему назначению» [37]. В указанном выше докладе Екатеринодарской городской думы от 19 января 1911 г. указанно нежелание включать в финансовый план введения всеобщего начального обучения в Екатеринодаре церковно-приходские училища как не соответствующие училищам, предоставляющим начальное образование, - за такое самоуправство начальник Кубанской области отказался принять финплан к исполнению «как состоявшийся в нарушение преподанных на сей предмет законоположений, в отсутствие представителей от Ведомства православного исповедания и Епархиального училищного Совета»; 9 марта дума, в работу которой теперь были включены от местного церковно-школьного управления о. Иаков Соколовский и от епархиального отделения училищного совета о. Александр Фоменко, вынуждена была «согласиться с мнением комиссии по народному образованию о необходимости включить в проект школьной сети пять церковно-приходских школ и поручить Управе переработать весь проект сети, включив в него указанные пять школ» [38].

Для более полной, точной, яркой и образной передачи своих мыслей, чувств и оценок автор текста может использовать различные средства языковой выразительности.

Языковая выразительность — это свойство сказанного или написанного своей словесной формой привлекать особое внимание читателя или слушателя, производить на него сильное впечатление. В основе языковой выразительности всегда лежит новизна, своеобразие, некоторая необычность, отступление от привычного и обыкновенного.

Средства языковой выразительности многообразны. Особое место среди них занимают так называемые средства художественной изобразительности (художественно-изобразительные средства: звукопись, метафоры, олицетворения, гиперболы и т. д.), основанные на использовании специальных приемов и сочетания звуков, слов, словосочетаний, предложений. Однако выразительность текста создается не только с использования специальных художественно-изобразительных средств. Значительные выразительные ресурсы заключены в лексике и фразеологии языка, а также в его грамматическом строе и фонетических особенностях. Именно поэтому можно говорить о выразительных средствах языка на всех его уровнях: фонетики, лексики и фразеологии, морфологии и словообразования, синтаксиса.

Выразительные средства фонетики

Основным выразительным средством фонетики является звукопись — художественный прием, связанный с созданием звуковых образов и основанный на использовании звуковых повторов (повторов звуков или их сочетаний), которые могут имитировать в тексте звуки реального мира (свист ветра, шум дождя, щебет птиц и т. п.), а также вызывать ассоциации с какими-либо чувствами и мыслями.

Использование звуковых повторов с целью подражания с звуков языка звукам живой и неживой природы называется звукоподражанием.